Рядом с ней, напротив включенного телевизора, сидел её муж Михаил, расплывшись по старому, потрепанному креслу. Его спортивные хлопчатобумажные штаны, полинявший махровый халат, стоптанные войлочные тапочки полностью гармонировали с невыразительными и ничем не примечательными чертами лица. В дополнение ко всему, старомодные очки в розовой оправе делали его глаза маленькими и бесцветными, а сквозь редкие небрежно причесанные волосы уже давно проглядывала массивная плешь.

Но всё это было не главное. Его мало заботила собственная внешность. Материальные блага его тоже не интересовали. Однако они позволяли покупать книги и заниматься любимым делом – игрой на скрипке. И удивительное совпадение, именно игра на скрипке и приносила ему материальные блага. На коленях у Михаила лежала раскрытая книга Светония, и длинными, тонкими, удивительно подвижными пальцами профессионального скрипача он перебирал страницы жизни римских императоров. Еще несколько книг, привезенных из командировки, лежали рядом на журнальном столике и ожидали, когда владелец внимательно пролистает их, прежде чем перечитать заново, и удовлетворенный приобретением, с любовью расставит на книжных полках.

Ручка входной двери несколько раз дёрнулась, что означало стук в дверь, и тут же в квартиру вошла Тонька – Софкина соседка с пятнадцатого этажа, жившая прямо над ней.

– Софка, ты дома? – крикнула она с порога, проходя в комнату.

– Привет, Тонька, – Софка томно потянулась.

Тонька зашла в комнату, и увидев Михаила, на секунду приостановилась:

– Привет, Мишка. Ты когда приехал?

– Здравствуй, Антонина, проходи, – с расстановкой произнес Михаил, показывая, что с сегодняшнего вечера хозяин в доме он. – Сегодня днем. Соня, я же просил закрывать дверь, когда я дома, – он вышел в прихожую и захлопнул входную дверь на замок.

Тонька сделала ему вслед гримаску, а Софка, с трудом сдерживаясь от смеха, выкрикнула ему вдогонку:

– Мишка, так теперь она не сможет уйти!

– Сможет! – прогромыхал из коридора Михаил и направился на кухню, где решил переждать визит подруги своей жены.

Тонька своим приходом нарушила редкую идиллию семейной жизни, возникающую, когда Михаил возвращался домой из долгих гастролей с многочисленными концертами. Он играл на скрипке в симфоническом оркестре городской филармонии и после продолжительных, иной раз до шести недель, скитаний по всей стране наслаждался расслабляющей домашней обстановкой, присутствием своей жены и сидением в своем любимом кресле, со временем принявшем форму его нестандартной фигуры.

– Софка, ну как там твоя ванная? – понизив голос, поинтересовалась Тонька, смотря на подругу лукавыми голубыми глазами из-под длинной пышной челки, красиво спадающей на лоб и полностью закрывавшей брови.

– Да не закончил еще. Кафель только с одной стороны выложил. Видишь, Мишка приехал. Я ему сказала, чтобы в пятницу пришел. Мишка в четверг опять уезжает на неделю.

– Ну, а как он так… вообще?

– Да тише ты, идиотка…

В этот момент кто-то снаружи подергал ручку запертой двери и тут же начал стучать ладонью по мягкому обивочному дерматину.

Михаил вышел из кухни, открыл дверь, и в комнату вбежал, как вкатился, круглолицый румяный мальчишка лет пяти с каштановой шевелюрой, весь усеянный крупными рыжими веснушками. Счастливо возбужденный после улицы, он остановился посреди комнаты и с диким улюлюканьем затопал ногами и стал отплясывать что-то вроде лезгинки.

Софка смотрела на своё чадо и умиленно улыбалась. Михаил тоже улыбался, но иначе, по-своему. Это была, скорее, видимость улыбки. Он растягивал губы, из вежливости показывая, что он тоже присоединяется к общей семейной радости, но в душе он не одобрял этого «дурения» – так он называл приступы буйной радости сына – и несколько слащавый восторг матери по поводу этого «дурения». Михаил предпочел, чтобы Петенька, так звали мальчика, читал книги – он уже умел читать, сидел за шахматной доской – он уже умел играть в шахматы, а не только подавал надежды на звание юного вундеркинда. Позже Петенька и не оправдал их – просто перерос свои ранние детские способности.

Через несколько дней старое кресло опустело – хозяин уехал на гастроли. Софка погрустила полдня и позвонила мастеру Ванечке, чтобы пришел заканчивать ремонт в ванной.