— Я не…

— Понимаешь?.. — зло засмеялась Синтия. — Да мне и не нужно, чтобы ты что-то понимала. Просто сделай то, что должна.

— И что же, по-твоему, я должна?

— Заставь его жениться на тебе и роди ему сына.

— У меня для вас новость, госпожа Элленджайт, — с сарказмом протянула Катрин. — Я ничего не должна ни лично вам, ни Альберту — точка! Скажу больше — с моей стороны вся эта сцена выглядит дико и странно. Всё в наших отношениях на троих дико, странно и противоестественно, от начала и до конца. С той ночи в склепе Хрустального дома, когда я впервые нашла Альберта и оживила его…

— Ты оживила? — хохотнула, перебивая, Синтия. — Вся соль в том, что это я сотню лет трудилась над этим проектом. Я вернула Альберта из мертвых, воссоздав заново его тело и призвав душу. А ты была лишь случайной, малозначащей жертвой. Но всё пошло не по плану. Ты стала ключом к аккумулятору. Без тебя машина не двигается. И мне приходится с этим мериться.

После этих слов повисла долгая, напряжённая пауза.

— Говоришь, всё дико и противоестественно? — протянула Синтия. — Но иначе быть и не могло. Противоестественным всё это стало от самого истока нашего рода. Мы — нефелимы, и всё у нас не как у людей.

— Кто мы? — не сдержавшись, рассмеялась Катрин.

— Нефелимы. Потомки людей и ангелов.

— Я знаю, кто такие нефелимы. Но про нас — ты ведь это не всерьёз?

— Более чем.

— Но согласно Библии, до наших дней ни одна тварь не дожила — почти все погибли во время Потопа. Если, конечно, вообще когда-то существовали в природе. Почему же мы, в таком случае, выжили?

— Потому что нашим прародителем стал сам архангел Люцифер.

— Неужели? Аж тот самый?

— Ага. Тот самый, единственный и неповторимый. Сын утренней звезды, осмелившийся восстать против бога. Вместе с его кровью в нас течёт его сила и его проклятие. Мы, Эленджайты, можем практически всё. В мире нет людей красивей, богаче, умнее, способней нас. Даже смерть отступает, если мы по-настоящему этого хотим.

— Тебе не страшно пороть подобную чушь? Не боишься ни бога, ни дьявола?

— Ну, вообще-то дьявола я видела вот так, как вижу тебя сейчас перед собой. На самом деле он не страшнее Альберта или Рэя. А что касается Бога? Хм-м? Тут куда страшнее усомниться в его существовании. Мир без бога выглядит бессмысленным, как песня на «ля-ля» — мелодия без слов.

— Ты веришь в бога? — удивлённо протянула Катрин.

— У меня не хватает храбрости в него не верить. Всегда восхищалась мужеством атеистов. Зачем жить, если веришь, что в итоге от тебя ничего не останется, кроме мерзко воняющей падали, из которой вылупляются черви?