К психологу обратилась женщина по поводу поведения своей двадцатилетней дочери. Проблема была в том, что её дочь занимала деньги у кого только возможно и никогда не отдавала. С микрокредитами и банками такой фокус провернуть было сложновато, поэтому эти долги легли на плечи матери. А вот у друзей и знакомых брать в долг получалось намного легче, по крайней мере до момента обращения к психологу всё обходилось без серьёзных последствий, если не считать расставание с женихом, с которым уже была намечена свадьба. Расставание случилось после того, как эта молодая девушка заняла крупную сумму у самого близкого друга своего жениха и, естественно, ничего не вернула.
На приеме сразу было видно, насколько честная и порядочная мать этой девушки, она была просто в шоке от поведения свой дочери. Женщина рассказала о нескольких эпизодах мошенничества, совершённых её дочерью начиная со средних классов школы (полагаю, что на самом деле мать не знала и о десятой доли её проделок). И, как это обычно бывает, её дочь с ангельским выражением лица, с бровями «домиком», пытаясь выдавить из себя хоть какое-то количество слез, начала приводить объяснения своим поступкам, наворачивая кучу виртуозного вранья и абсолютно не обращая внимания на противоречащие им факты. Психолог — не судья, и в планы консультирования не входил разбор обвинений и оправданий. Картина была полностью ясна. Надо было просто объяснить маме, почему её дочь так поступает, и как с этим жить.
Я остановил дочь и спросил у мамы, есть ли в их семье отец?
— Нет, мы разошлись сразу после рождения дочери, он такой же мошенник, — грустно сказала мать.
— Значит, Вы понимаете, что это не воспитание, а гены?
— Да, теперь понимаю, — с горечью кивнула головой мама.
В процессе консультирования выяснилось, что дочь втайне от матери уже во взрослом возрасте всё же начала общаться со своим отцом и даже обсуждать с ним свои аферы. В конце консультации она перестала играть роль несправедливо обвиняемой жертвы и честно сказала, что жалеет о расставании с женихом. Но вот о том, что она обманула его друга, как я понял, девушка точно не жалеет. В итоге я посоветовал ей найти партнера с такими же ценностями и убеждениями, как у неё.
— Как Бонни и Клайд? — спросила она, хитро улыбнувшись.
— Точно, как Бонни и Клайд, — ответил я.
Да, обман — основной и главный смысл этого психотипа. И, к сожалению, этого не изменить. Но в воспитательном процессе можно попробовать направить этот обман в социальное русло, четко разграничив контексты, где его можно использовать, а где ни в коем случае нельзя. Частая ошибка воспитателей заключается в том, что они требуют от таких детей всегда и во всём быть правдивыми и никого и никогда не обманывать. Тогда ребенок просто учится обманывать воспитателей, считая их своими главными врагами в получении жизненно необходимых для него ресурсов путём обмана. Он полностью закрывается от родителей и усилия, направляемые родителями на усвоение ребенком социальных норм, имеют нулевой, и даже не нулевой, а отрицательный результат. А ведь в жизни существует довольно много сфер деятельности, где умение убедительно врать приносит успех. Причем, подчеркну — не нарушая уголовный кодекс и даже нормы культуры и нравственности.
К примеру, вся оперативная деятельность в силовых структурах, профессия разведчика, адвокатская деятельность. Умение убедительно врать приносит успех и в сфере продаж. Возможно, это краткосрочный успех, но иногда большего и не надо. Высоковероятен успех и в близкой к продажам рекламной деятельности. Там обман называют креативностью.
А самый распространенный вид деятельности, где искусно используемый обман приносит известность, славу и материальный успех — это артистическая деятельность и, в первую очередь, конечно, актерская игра. Помните великого Константина Станиславского, по методикам которого обучаются будущие актеры всего мира? И его классическое высказывание «Не верю!», известное всем без исключения артистам, которое, по сути, говорит о том, что ты плохо врёшь.
Ну и, конечно, самые душевные певцы — это неустойчивые истероиды. Так как их животной части (читай эмоциональной) никак не мешает рациональная, они могут лучше других передавать эмоции и чувства, что очень важно для хорошего певца, да и актера. На мой взгляд, классическим примером таких артистов являются Григорий Лепс и Владимир Высоцкий. Также к этому психотипу я бы отнес таких актеров, бывших и нынешних: Савелия Крамарова, который всегда играл либо неустойчивых, либо гипертимов; Павла Прилучного, у которого тоже хорошо получаются неустойчивые персонажи; великого и уважаемого мною Юрия Никулина, который тоже больше всего запомнился нам в амплуа неустойчивых персонажей, начиная с первых своих небольших ролей в фильмах «Девушка с гитарой» и «Неподдающиеся». Его роль в фильме «Неподдающиеся» — ярчайший пример неустойчивого радикала.
Можно сюда отнести и Моргенштерна, который грамотно эксплуатирует свою неустойчивость. И, конечно же, прекраснейшего персонажа Михаила Галустяна Жорика Вартанова — классический пример неустойчивого истероида. Галустяну вообще хорошо удаются роли неустойчивых. Думаю, это потому, что он сам, по сути, и является таким неустойчивым истероидом, но с прекрасным воспитанием и замечательной социализацией.
К списку профессий, в которых требуется умение хорошо врать, а главное — ещё и хотеть этого и получать удовольствие, я бы добавил и политическую деятельность. Просто потому, что очень сложно долго продержаться на высотах политической власти, если враньё приносит дискомфорт. Человек в этом случае быстро выгорает. Здесь я на всякий случай воздержусь от названия имен, дабы меня не внесли в какую-нибудь базу данных. Предоставлю читателю самому вспомнить примеры таких политических деятелей.
Дам лишь небольшую наводку: обычно они либо много пьют (в среднем больше других психотипов), либо употребляют наркотики. Кстати, это положение относится ко всем неустойчивым, кем бы они не были.
Подводя итог по описанию неустойчивого истероида, хотел бы снова напомнить, что в основном неустойчивый радикал в психотипе ведёт, а лучше сказать — толкает к асоциальному и девиантному поведению. Но привести примеры таких асоциальных или криминальных личностей сложно, их нет в медийном пространстве, разве что можно поискать их среди криминальных авторитетов. Но там это в основном либо неустойчивые эпилептоиды, либо неустойчивые паранойяльные. Поэтому я привел примеры людей с неустойчивым радикалом, которые всё же смогли найти себя в жизни и даже использовать свою неустойчивость для социального успеха.
Неустойчивый + шизоид
Эту главу я начну с рассказа о моём товарище, а на каких-то этапах жизни — в школьные годы — даже друге, уже больше пятнадцати лет как покойном. Он умер на зоне, отбывая свой пятый срок.
Познакомились мы с ним в детском саду, мы ходили в одну группу. Уже тогда он удивлял меня своим нестандартным поведением, в нём жили как будто два разных человека. Всех детей в группе можно было уже тогда разделить на хулиганов и послушных (читай ботаников). Но мой товарищ мог проявлять оба этих поведения, меняя их в день по несколько раз. Как я понимаю сейчас, это происходило в зависимости от контекста ситуации. Если его общение было направлено в мою сторону или в сторону сверстников, с которыми он был в приятельских отношениях, то проявлялся добрый спокойный ботаник. Но когда его внимание направлялось на социум в широком смысле этого слова, а в детском саду социум был представлен в лице воспитателей, то его словно подменяли. Он мог в ярости, со слезами на глазах материть воспитателей и угрожать их зарезать, сделав это самому или позвав отца. Воспитатели при этом просто смеялись и звали других взрослых посмотреть на такое интересное, на их взгляд, представление. У меня до сих пор сохранилась групповая фотография, где мой детсадовский друг стоит в центре со скрученными четырьмя дулями, по две на каждой руке. Похоже, что это и была демонстрация его отношения к формальным институтам власти. И это в шесть лет.