И тем не менее в деле Уильяма Хайтауэра оставались кое-какие сомнения. Несмотря на доказательства, он продолжал настаивать на своей невиновности. И ни разу не заколебался. «Что бы ни думали присяжные и публика, я невиновен. Впрочем, я знал, что мне вынесут обвинительный приговор»{186}, — сказал Хайтауэр.
Один из самых тревожащих вопросов касался мотива преступления: если Уильям Хайтауэр похитил священника ради выкупа, тогда зачем убивать жертву, даже не начав переговоров? Если же это было убийство из ненависти к католической церкви, то зачем посылать записку с требованием выкупа, да еще и вести полицию прямо к телу? Хайтауэра ничто не связывало с убийством до тех пор, пока он не приблизился к резиденции архиепископа. По мнению Оскара, таким образом Хайтауэр надеялся искупить вину — он хотел, чтобы его поймали. А может, и не стоило искать логичных ответов, так как все упиралось в печальный диагноз?
Едва ли Уильям Хайтауэр разрешил бы эти сомнения. Техасца заключили в Сан-Квентин, где он работал на тюремной мебельной фабрике и сочинял стихи целых сорок четыре года. Четыре десятка лет без лечения душевного расстройства. Все апелляции суд отклонил, но в 1965 году восьмидесятишестилетнего Хайтауэра, старейшего заключенного в Калифорнии, освободили.
«Я не испытываю никаких чувств, ни на кого не обижаюсь. Я выхожу на свободу»{187}, — заявил он. Несколько месяцев спустя Уильям Хайтауэр скончался в одном из мотелей в полном одиночестве. Свою вину он так и не признал.
Желудок Оскара снова забурлил — организм реагировал на стресс. Теперь вся страна знала, что он был тем самым знаменитым экспертом на суде над Уильямом Хайтауэром. Э. О. Генрих, как называли его в газетах, не дал уйти от наказания зверю, убившему всеми любимого священника. Оскар, купавшийся в лучах заслуженной славы, не сомневался в своей правоте.
Он просмотрел массу газетных статей, в каждой из которых упоминалось его имя. Если после обеда не удавалось вздремнуть, у него могла разболеться голова. Однако сегодня головная боль возникла по другой причине.
Оскар мало кому признавался, возможно, лишь Кайзеру, что последний месяц почти доконал его. Ведь напряженная работа велась по двум расследованиям одновременно. Когда Уильяма Хайтауэра осудили, Оскар, наконец, смог сосредоточиться на самом громком деле в своей карьере. Следствие началось месяц назад, еще до процесса над Хайтауэром. Криминалист пролистал содержимое пухлой папки и вгляделся в выведенные на обложке слова: «„Толстяк“ Арбакл»[29].
Глава 5
Проклятие: дело об отпечатках пальцев звезды. Часть 1
Он поднес восковой отпечаток к кровавому пятну. Даже без лупы было видно, что оба следа оставлены одним и тем же пальцем. Мне стало ясно, что наш незадачливый клиент обречен… «Все кончено», — сказал Холмс.
Вирджиния Рапп[30] умирала{188}. Боли в животе начались в четверг, 8 сентября 1921 года. Двадцатишестилетняя{189} женщина лежала в помпезном люксе, который заставлял ее чувствовать себя избалованной и одновременно подавлял. Рядом слонялась танцовщица Мод Дельмонт{190}. К тому времени от Дельмонт уже не разило алкоголем, но потребовалось пару дней, чтобы запах перегара от виски, наконец, выветрился.
Тремя днями ранее Вирджиния Рапп потеряла сознание на вечеринке в Сан-Франциско, и теперь за ней присматривала Мод Дельмонт. Их не связывала близкая дружба, просто Мод была единственной, кто вызвался остаться. Вирджиния стонала, держась за живот. Возле кровати собрались трое врачей. Медики ощупывали живот Вирджинии, тыкали пальцами ее тело, задавали различные вопросы. И бедняжка старалась отвечать, несмотря на морфиновый туман в голове. Осмотрев Вирджинию, врачи не обнаружили травм, явных следов сексуального насилия или рукоприкладства, кроме пары небольших синяков{191}.
— Что вы пили на вечеринке? — поинтересовался один из медиков у больной.
— Коктейль «Флердоранж», — ответила та.
Напиток приготовлялся из равных долей джина и апельсинового сока. Иногда в него добавляли немного сладкого вермута или гренадина. В смежном номере повсюду стояли бутылки с виски, джином и бурбоном — конечно же, нелегальным{192}.
Доктора порекомендовали теплый компресс и немного опиума, дабы унять боль. Они уверяли Мод Дельмонт, что перевозить Вирджинию в больницу не нужно, так как особенного лечения при алкогольном отравлении нет. Услышав вердикт медиков, красавица-брюнетка скорчилась от боли.
Вирджинии Рапп досталась одна из главных женских ролей в недавней разнузданной вечеринке в соседнем номере. Действующие лица — пятеро мужчин со связями в Голливуде и четверо ярко размалеванных второсортных актрисок. Вечер устраивался в честь одного из самых богатых и знаменитых артистов Голливуда 1920-х — Роско «Толстяка» Арбакла{193}.
«Толстяк», который, к слову, ненавидел это прозвище, был поистине огромным. Он весил полтора центнера — больше многих крупных актеров. Стоило Роско засмеяться, и его ангельское личико с румяными щеками и пухлым двойным подбородком становилось совершенно круглым. «Толстяк» появился на свет в 1887 году в городе Смит-Сентер, штат Канзас, и с самого начала ему пришлось нелегко. В отличие от всей своей семьи, Роско родился очень крупным, и его отец засомневался, имеет ли этот ребенок к нему отношение. В итоге отец принял мальчика в семью, но при каждом удобном случае напоминал Роско, что не уверен в их родстве. Через несколько лет Арбакли переехали в Санта-Ану, штат Калифорния, и вскоре обнаружилось, что у Роско прекрасный певческий голос. В двенадцать он лишился матери, но все-таки сумел пробиться на сцену, а позже начал сниматься в кино. Роско Арбакл стал уморительно-смешным комиком и одаренным актером, слава которого росла с каждым выступлением.
Несмотря на свое шутовское амплуа на экране, «Толстяк» Арбакл в 1921 году был самым знаменитым актером немого кино и внушал уважение и даже трепет. Комедии с его участием пользовались таким успехом, что кинокомпания «Парамаунт пикчерз» подписала с тридцатичетырехлетней звездой трехгодичный контракт на восемнадцать немых фильмов, в соответствии с которым гонорар Роско составлял миллион долларов в год. Неслыханная сумма для комика, в основном игравшего деревенских недотеп.
Роско Арбакл обладал редким чутьем на талант. Он открыл миру Бастера Китона[31] и Боба Хоупа[32], был наставником Чарли Чаплина. После тринадцати лет в браке Арбакл и его супруга Минта Дерфи[33] недавно расстались. И Роско с головой окунулся в работу, упрочивая за собой славу первой знаменитости Голливуда.