Проект развивался в хорошем темпе. После микширования прошло всего несколько месяцев, а диск уже был выпущен в Финляндии в ноябре 1997 года. Изображение для обложки мы нашли в каком-то магазине плакатов или в художественной галерее, которых в то время в центре Хельсинки было достаточно много. Мы все вместе отправились на поиски картинки и в результате нашли классное изображение Жнеца, а уже персонал Spinefarm выкупил у художника право на использование этого рисунка. А сами мы с этим парнем никогда не общались.

В итоге Жнец поджидал группу за каждым углом и присутствовал на обложках всех альбомах COB в том или ином образе. В Европе Nuclear Blast запланировали выпуск нашего первого диска на март.

Первый серьезный концерт на родине прошел у нас в клубе Lepakko на вечеринке в честь Хеллоуина в 1997 году. Тем вечером Ансси Киппо уже во второй раз был нашим концертным звукорежиссером. Мы тогда играли на разогреве у норвежцев Dimmu Borgir, о музыке которых я до этого не имел четкого представления. Я слышал только первый их альбом, но он открывал совершенно иные виды на творчество коллектива, чем их третья пластинка Enthrone Darkness Triumphant (1997). Я знал про эту группу лишь то, что эта она чертовски популярна. Также я понимал, насколько важным это событие станет для нас. Все билеты были распроданы заранее, и на этот концерт должна была прибыть практически вся финская метал-сцена.

Этот вечер был особенным еще и потому, что на первом концерте я побывал именно в Lepakko, когда мне было 13 или 14 лет. На сцену тогда вышли Kyyria и Amorphis, у которых в то время только вышел первый альбом (The Karelian Isthmus, 1992).

Творчеством группы Dimmu Borgir я действительно серьезно увлекся только после этого Хэллоуина и люблю эту банду до сих пор. И именно на этом концерте я, так сказать, встретил свою будущую жену. Кимберли Госс тогда играла на клавишных в Dimmu Borgir, и в тот вечер мы с ней нашли друг друга. А поженились только четыре года спустя. И в основном мы это сделали из-за того, что ей требовался вид на жительство в Финляндии. А не наоборот, как иногда думают. Это не было каким-то хитрым маневром, который совершают парни вроде меня, чтобы получить грин-карту.

Все эти визы, разрешения на работу и прочее всегда казались мне каким-то странным и хлопотным делом. Я довольно долго мотался в США с отдельными годовыми разрешениями на работу и до сих пор не пытался получить грин-карту или что-то более постоянное.

С выпуском альбома Something Wild связано очень приятное воспоминание. Мы втроем: я, Яска и Але часто ездили вместе на Honda Civic – машине моей мамы, –  когда по радио транслировали программу Metalliliitto. В этом было что-то волшебное: поездка вместе с лучшими друзьями и хорошая новая музыка в эфире. Однажды вечером мы решили поехать на берег озера Бодом, так как узнали, что Клаус Флэминг впервые поставит нашу музыку в своей программе. Незабываемый момент, положивший начало традиции каждую неделю ездить в одно и то же место, чтобы послушать эту передачу.

По крайней мере, именно так я хочу об этом помнить. Возможно, что всё это происходило и раньше, но сейчас я просто вытащил из кармана карточку с легендой. Это очень хорошее воспоминание. А сейчас новые дороги проложили таким образом, что на машине туда уже никак не добраться. Отчасти, конечно, жаль, но в то же время это действительно круто. Будто озеро помещено в капсулу времени.

У Spinefarm тогда уже было хорошее лицензионное соглашение с немецким лейблом Nuclear Blast, и благодаря этому Эво смог распространить альбом в континентальной Европе. Обложка и звук были немного скорректированы, но Киппо было приятно, что дело его рук, в принципе, осталось нетронутым. На издании Nuclear Blast был другой логотип нашей группы, и из всех возможных людей в этом мире его нарисовал именно Янне Сова – вокалист группы Barathrum. В наши дни эта версия альбома – настоящая редкость.

Как раз в то время я дал свои первые телефонные интервью журналистам из Европы, и поначалу это казалось мне странным занятием. Я тогда ходил в офис Spinefarm и оттуда общался с репортерами. Вся эта обстановка была непривычной, потому что раньше я никому не давал интервью даже в Финляндии.

Кроме того, звонки по стационарному телефону в то время чертовски дорого стоили, что еще больше накаляло ситуацию. Я думаю, что Metal Hammer был первым из «нефинских» журналов, где появилась статья о Children of Bodom. Во время туров, естественно, с нами проводилось еще больше интервью, а когда вышел второй альбом, то количество запросов на них возросло вдвое, а то и втрое.

Особенно хорошо мне запомнилась оценка от финского музыкального журнала Soundi. Мы получили четыре звезды, и горели они для нас действительно ярко. Было очень приятно, когда критик похвалил нас за то, что мы делаем что-то по-настоящему новое. Но я эти статьи нигде не храню. У мамы есть довольно большой архив газетных и журнальных вырезок, и, насколько я понимаю, у мамы Яски тоже. Помню, что таблоиды и подобные им издания очень долго нас игнорировали. В том же году свои дебютные альбомы выпустили HIM и Nightwish, и их имидж и музыкальный стиль, думаю, лучше вписывались в мейнстрим.

Я думаю, что на публике к похвалам и наградам нужно относиться спокойно, но для меня не проблема признать то, что я горжусь каждой из них. Да, у меня дома на стенах висят золотые диски, а на полках – различные награды и плакаты. С другой стороны, я очень хорошо понимаю и тех, у кого другая точка зрения. Все трофеи одного из участников нашей группы пылятся в картонных коробках на репетиционной точке. У каждого свой подход, и это нормально.

Насколько я помню, впервые на церемонию Emma Gaala нас пригласили уже с альбомом Something Wild, но рассказывать об этом особо нечего. Сначала мы расположились в Lepakko, а затем направились в Vanha, чтобы круто провести время и развлечься. В то время еще можно было курить где угодно, так что мы, напившись и заскучав, устроили спичечный турнир. Чья-то салфетка загорелась настолько эффектно, что пришлось окунуть ее в бокал красного вина Вилле Пусы (известный финский поп / рок музыкант, – прим. пер.), который сидел с нами за одним столом. К счастью, он воспринял это с юмором.

Уже за полночь мы оказались на еще более крупной вечеринке, где Куоппала затеял драку с какими-то чуваками. Кажется, на самом деле это были его друзья, точно уже не помню. И я, конечно же, тоже полез в этот замес, из принципа «защищай своего друга всегда и до самого конца». Але той ночью по какой-то причине напился до безумия и был абсолютно не в себе. Мы дрались там до тех пор, пока кто-то не вызвал полицию, и нас с Але отвезли в полицейский участок, чтобы установить причину этой разборки.