— Ему, кому ж ещё-то… — и Лев вновь полез в карман.

— Ну, молодой барин, поспешайте уж, — Епифан быстро и ловко спрятал туго свёрнутую банкноту. — Не знаю, что делать станете и как отговариваться, а я вас знать не знаю и…

— И видеть нас не видели, — докончил Лев.

— И видеть не видел. А за Марьяну, что вам открыла, не извольте беспокоиться, она у меня баба с понятиями…

Федор даже не успел спросить «и куда теперь?», как этот самый Епифан — борода лопатой — вдруг дернул Левку за плечо:

— Тссс! Идёт ваш барин!

И точно — кадеты едва успели юркнуть за узкую дверь какой-то кладовки, как послышались тяжёлые шаги и хорошо знакомый голос Ильи Андреевича произнёс:

— Мокеич, любезнейший… распорядись насчёт погрузки. Пусть в корпус доставят.

— Не извольте беспокоиться, барин, исполним в самонаилучшем виде! Не впервой, чай!

— Вот, держи, любезный. Договоришься сам с возчиками.

— Премного благодарен, батюшка Илья Андреевич! А с возчиками разберусь, они меня знают, не забалуют!

— Ну и хорошо, — чувствовалось, что Положинцев сильно устал. — Неможется мне что-то. Груз как привезут, пусть сгрузят, я скажу караульным, где именно…

— Так, барин, может, вам саночки-то того, позвать? У нас это недолго! Свистну Егорку, мигом примчит!

— Ничего, любезный, ничего. Распорядись насчёт доставки. А я пешочком. Морозец, хорошо, люблю…

— Как угодно, барин, как угодно будет! Всё, как обсказали, сделаем!

— Ну, бывай здоров, Епифан Мокеич…

— И вам здоровьичка, барин!..

Хлопнула дверь.

— Вылезай, огольцы! — зашипел в щель Мокеич. — Вылезай, да бегом дуйте обратно! Ты, молодой барин, смотри, лета твои малые, да дела тёмные!..

— Погоди… — начал было Левка, но тут за дверью, там, где скрылся Положинцев, вдруг раздались выстрелы — один и другой, и третий.