Во-вторых, Ирине необходимо технически натренировать свой дыхательный аппарат для изложения мысли любой длины. Ее дыхательные мышцы должны быть в хорошей форме.
Частью невидимой работы Иры должен быть тренинг тела. Ей нужна физическая возможность дышать именно так, как потребует ситуация. Ирине нужна свобода не сомневаться в том, что ее тело сумеет выполнить все, что ей понадобится. Это ранняя стадия невидимой работы и часть общей актерской подготовки. Как это ни грустно, но таблетки для хорошей физической формы еще не придумали, так что Ирине придется заниматься физическим тренингом постоянно. Чтобы быть свободным, артисту нужно быть дисциплинированным.
Четвертый нелегкий выбор: уверенность или вера
Прежде чем продолжить, рассмотрим очередной нелегкий выбор. Как и другие выборы, его нужно учитывать в невидимой работе. Все выборы работают параллельно. Конечно, их нельзя использовать впрямую, но они могут помочь нам выбрать более полезное направление. Болезненное пристрастие к уверенности парализует артиста. Например, Ирина хочет быть уверена, что она не забудет текст. Но мы не можем быть уверены ни в чем. Бесконечное повторение текста в кулисах – надежный способ забыть его на сцене. Артист может только верить, что текст родится, когда придет время его произнести. Одержимость уверенностью убивает веру. Нам не удастся заполучить и то и другое; или уверенность – или вера. Ирина не может быть уверена, что чувство появится вовремя. Но она может в это верить.
15. «Я не знаю, что я чувствую»
Нам не выразить эмоции. Никогда. Эмоции сами выражаются в нас, хотим мы того или нет. Невозможно сыграть эмоцию. Невозможно изготовить эмоцию. Невозможно показать эмоцию. Наши эмоции выражаются только в том, что мы делаем. Например, чтобы выразить ненависть к кому-то, мне необходимо что-нибудь сделать, например, неприязненно посмотреть на человека или ударить его. Мы не контролируем нашу ненависть, но можем выбирать, как с ней поступить. Мы можем ее игнорировать. Или можем решить увидеть ее. И, может быть, тогда эта ненависть поменяет качество. Но только может быть.
«Эмоции» и «чувства» – это неточные ярлыки для великого разнообразия оттенков. Усугубляет эту проблему наше намеренное нежелание давать некоторым эмоциям и чувствам правдивые названия. Ярость оказывается переименованной любовью, под трогательной заботой скрывается стремление уничтожить, подросток, одержимый саморазрушением, на самом деле защищает других от своей агрессии. Мы скрываем имена этих эмоций, но сами эмоции нам не подчиняются. Они охватывают нас без нашего на то разрешения. Зато мы можем контролировать свои действия.
Эмоции разнообразны и борются друг с другом, как боги Древней Греции. Мы все время пребываем в состоянии внутренней войны или, в лучшем случае, шаткого перемирия. Этот внутренний конфликт причиняет нам такую боль, что мы позволяем себе видеть поле боя лишь частично. Будь у нас выбор, мы, разумеется, предпочли бы внутреннему конфликт внешний. Это и есть одна из причин, почему мы ходим в театр.
Что чувствует мой персонаж?
Так что Ирине опасно задаваться вопросом: «Что чувствует Джульетта?» Этот вопрос может показаться очевидным и даже заботливым, но на самом деле от него веет холодом. В основе вопроса лежит изощренно-тщеславная вера в то, что мы всегда точно знаем, что чувствуем. А если я не могу с уверенностью сказать, что чувствую сам, как я могу определить, что «чувствует» Джульетта? У вопроса «Что чувствует мой персонаж?» нет практически полезного ответа, так что артисту бесполезно им задаваться.
Во время встречи с Ромео Джульетту сотрясают всепоглощающие, противоречивые и постоянно меняющиеся чувства, но вряд ли сама Джульетта может истолковать или даже примерно посчитать их. Так как же Ирина, режиссер или кто-либо другой может претендовать на точную классификацию всех борющихся внутри Джульетты эмоций? Некоторые считают, что наши чувства всецело познаваемы. Как сформулировал один британский судья, «состояние души человека является таким же фактом, как и состояние его пищеварения». Для многих этот принцип обернулся приговором к повешенью. Упрощение наверняка облегчает работу судье, но не артисту. В любом случае, Ирина – художник, ее задача прямо противоположна осуждению персонажа. Любые попытки Ирины выяснить, что чувствует Джульетта, обречены на провал. Любые чувства, которые Ирине удастся «разработать» в себе, проанализировав, что же, по ее мнению, чувствует Джульетта, окажутся фальшивыми. Фальшивыми, как бы Ирина ни утомилась в процессе анализа.
Многие из нас, включая меня, ходят в театр, именно чтобы посмотреть на бурлящие эмоции. Нас возмущает бесстрастная игра. Значит, переживания Джульетты – главное в игре Ирины. Как же нам быть с фактом, что «артист не может изготовить эмоции»? В этом отношении проблема чувств сродни проблеме персонажа. И чувства, и персонаж жизненно важны для Ирины и в то же время до ужаса неподвластны ей и ее желаниям. Ирине не дано контролировать самые важные для нее вещи. Что же делать Ирине?
Чувства и мишень
Прежде всего, Ирине нужно привыкнуть к неприятному факту, что она не способна напрямую контролировать ни персонажа, ни чувства. Ей придется отказаться от двойного заблуждения, будто мы сами решаем, кто мы и что мы чувствуем.
Необходимо отвернуться от этой соблазнительной лжи и оставить ее за плечами. Эти два заблуждения кажутся такими реальными, но ведут нас только обратно «домой». Так что же делать Ирине, парализованной ужасом отсутствия чувств? Как всегда, актриса может помочь себе, вспомнив о существовании мишени.
Обобщения долго не живут
Мы вполне можем хотеть чего-то вообще, но это чувство должно быть выражено конкретным образом. Сексуальное желание выражается только через плоть. Любой стимул – всегда мишень, мишень – это катализатор проявления чувства. Чувство не может возникнуть без мишени. Например, мы можем проснуться в дурном настроении, решить, что мы «встали не с той ноги», и смириться с этим чувством. Или мы можем найти конкретную причину дурного настроения – погода, работа… а может, нужно просто поругаться с кем-нибудь. Чем сильнее становится чувство, чем активнее оно требует выхода, тем мы менее капризны в выборе мишени для высвобождения этого чувства. Плохо бояться чего-то, гораздо хуже не бояться ничего.
Мишень в конфликте
Давайте найдем в тексте примеры эмоциональной войны, мишени в состоянии конфликта. Далеко искать не придется, в этой сцене любое место подойдет. Например:
На словах про «безгранична нежность» Джульетта может увидеть Ромео, которого нужно предупредить, во что он ввязывается, – или Ромео, которого она любит и не хочет запутать, напугать или отвергнуть. И все Ромео, которых Джульетта видит, не складываются в одного Ромео, они все противоречат друг другу. Разные картины реальности борются друг с другом. Мишени конфликтуют. Ирине никогда не удастся подытожить отношение Джульетты к Ромео. Самой Джульетте не определить всех своих чувств к Ромео. Все, что может сделать Ирина, – увидеть разных Ромео, которых видит Джульетта.