— Может, сначала потанцуем? — предложила я. Чтобы кронпринцесса покинула единственный выпускной, не покружив в роскошном платье с цветочным поясом? Невозможно!
Головокружительные взлёты и падения в танце, сопряжённые с образовавшимся вокруг и внутри нас с принцем жаром, не сравнились с теми, что последовали после, когда, протанцевав около часа, мы с Элиотом завернули за угол Академии, под окна общежития, что утром покинем навсегда. Каждому выпускнику богиня безумия в качестве подарка вручила амулет, позволявший единично, пройдя через дверь нужного мира на заставе, переместиться в любую точку этого мира. Так она позволила многим, при желании, задержаться в Академии. Возможности божественной магии вряд ли когда-нибудь откроются смертным полностью. То, что сделала Лисса, смертным не представлялось возможным.
Принц Тамирской империи принял своё истинное обличье и предстал предо мной в ипостаси дракона с чёрной чешуёй и острыми наростами на крыльях, которого наверняка кто-то заметил с танцевальной площадки. Я отскочила в сторону, оказавшись не готовой сразу увидеть, как человека заменил дракон, и Элиот недовольно фыркнул. Я осторожно приблизилась и положила руку на его склонённую ко мне голову. Руке стало очень тепло.
За все эти годы мы почти не общались в драконьем обличье. В собачьем, кошачьем, лошадином — было дело. Но в драконьем.
Элиот осторожно повернул голову, и я убрала руку, проследив за направлением его взгляда. Догадка пронзила мозг, как выпущенная из лука стрела. Столь же стремительно.
— Хочешь, чтобы я забралась на тебя? — тихо пискнула я.
Дракон кивнул и подставил мне лапу, чтобы я по ней взобралась.
Я замялась. Я доверяла Элиоту, как бы странно это ни было, учитывая начало нашего знакомства, но полёт на огромном драконе, похожем на великого устрашавшего всех дракона прошлого…
Элиот нетерпеливо рыкнул. Я посмотрела на него. Его глаза… были глазами Элиота. Глазами, скрывавшими боль.
Вздохнув, я, кронпринцесса Арайдена, залезла на дракона.
Глава шестнадцатая, в которой справедливость торжествует
Мы с Арланом вошли в свою дверь на заставе практически одновременно. Я шла чуть позади него, он держал меня за руку. Хотя страх пред семьёй Раминских, в конечном итоге, ушёл, как и проклятые сны, держать за руку его было совсем не то же самое, что держать за руку Элиота. Элиот внушал мне спокойствие и уверенность, соприкосновение с Арланом же было простой и, говоря откровенно, неприятной формальностью. Мне хотелось извлечь свою ладонь из его, но с момента нашего возвращения в Арайден началась игра, и я обязана была не вызывать подозрений. Я дала согласие на брак, а, значит, была официально заинтересована в нём.
Утреннее солнце заливало светом мою любимую фиолетовую столовую в королевском дворце. За столом, предназначенным для уютных семейных посиделок, расположился дядя Бернард с Кирой Раминской, сестрой Арлана, и их отцом, старшим лордом Раминским и главой семьи. Мне хотелось изгнать их из этой комнаты. Успокаивало то, что вскоре моему желанию предрешено было сбыться.
Амулеты на наших с Арланом шеях треснули: свою силу они израсходовали, и стекляшки испортились.
Бернард встал из-за круглого стола и раскрыл объятия. Я привычно натянула на лицо фальшивую улыбку и повисла у дяди на шее. В так называемом семейном кругу, а Берни явно уже отнёс Раминских к семье, подобный жест со стороны кронпринцессы не считался совсем уж зазорным.
— Вижу, ваш чудо-ректор позаботилась о вашем скором возвращении да прямо в замок, — улыбнулся дядя, отстранившись и погладив меня по щеке. — Отлично выглядишь, Аня. Ой, я сбил тебе повязку.
Дядя поправил заменявшую мне глаза ленту заботливым жестом, и я отреагировала, как должна была:
— Ничего страшного. Спасибо.
За окном, в королевском парке, шумели фонтаны. Лорд Раминский поприветствовал сына сухим рукопожатием, леди Кира коротко обняла брат.
— Мы вас оставим, Ваше Величество, — последовал уважительный жест в сторону дяди, — Ваше Высочество, — и в мою, после чего Арлан ушёл вместе с членами своей семьи. Я знала, что ему столь же неуютно находиться с ними, как и мне рядом с Бернардом, потому как в Арлане не проявлялась жестокость его родни. Но мы оба были выходцами из знатных семей, высокородными и усвоившими, как держать себя. А после открывшейся в Академии правды мы, вероятно, вполне сумели бы удержать лицо, даже если бы на наших глазах начал рушиться мир и все стали отбивать ритм ногами.