Четвертый якутский деятель вызывал у Абвера больше всего сомнений, ибо был наркоманом со стажем. Однако человек, порекомендовавший москвичу этого торчка, гарантировал, при соблюдении всех мер предосторожностей, быстрое и точное выполнение им своей роли. Ну, а потом… Потом шприц с лошадиной дозой зелья решит все проблемы с торчком – причем его же собственными руками, как говорится…
С Москвой Абвер из Якутска не связывался. Однако оставленные им инструкции верным людям должны были свято выполняться. И Самсонов уже опосредственно, через Кипрский и Гонконгский банки, уже получал информацию о том, что незаметный вывод значительной части его активов из столичных банков уже начался. Что ж, жалко, не «все до донышка» выскрести удастся, что сколочено в этой стране. Но это, правда, только в том случае, если уходить придется под вой сирен и при активных заградительных мероприятиях на границе. Однако Абвер очень надеялся, что его тщательно разработанный план ухода сбоя не даст.
Эти его надежды были не слишком поколеблены даже старым «контактом», обеспечившим Абверу возможности для установления всех новых связей – Толей Закрайским. Толя, отсидевший в свое время лет этак 15, вышел на свободу в середине лихих девяностых, в Москве в то же время появился мимоходом. Походил по столице, «пообнюхался», старых криминальных связей восстанавливать не стал и уехал потихоньку туда, где и сидел предшествующие 15 лет, в Якутию. Случайная предотъездная встреча в столичном ресторане со старым знакомцем, Владиславом Самсоновым, была тем самым «мостиком в будущее», который нынче так пригодился Абверу. В Москве он выручил Толю Закрайского, давши ему «на развод» десяток миллионов стремительно обесценивающихся рублей. Для Толи сам жест оказался дороже реальной стоимости «хрустов», за ним остался должок – чем Самсонов и воспользовался, приехав нынче в Якутск.
Толя Закрайский нынче «командовал» здесь неким некоммерческим (во всяком случае, по уставу) фондом. Сидел тише воды ниже травы, был приглашаем на все официальные торжества и мероприятия властных структур, в последние три-четыре года неизменно получал звания «благотворитель года». Однако, судя по привлекаемым старым связям, продолжал в тиши своего фонда «крутить старое кино» и неспешно сбивать на старость тугую копейку.
Выслушав про нужды залетевшего в Якутск старого знакомца, ничего не стал выспрашивать. И в долю не стал проситься. Обещал обеспечить все – намекнув (правда, достаточно категорично) про скудость оборотных и операционных средств возглавляемого им некоммерческого фонда. И уже через пару дней, узнав от своего бухгалтера о поступившем на банковский счет фонда пожертвовании столичного знакомца, сам позвонил Абверу и пригласил его на завтрак в непрезентабельный загородный мотель.
Завтракал Толя Закрайский, несмотря на впечатляющее меню ресторанчика при мотеле, гречневой крупой, залитой с вечера кефиром. Заказ москвича – скромный омлет с беконом и кофе с капелькой арманьяка – вызвал у якута неодобрительную гримасу – будто тот заказал с утра полдюжины лобстеров с устрицами и бутылкой столетнего коньяка. Совсем спятил старик, подумал весело Абвер. Спасибо, что хоть вслух не попенял…
Дохлебав свою отвратительную бело-коричневую мешанину, Закрайский облизал ложку и заговорил:
– Все, что просишь, Влад, то тебе и будет. Может, кое в чем и отказал бы – да свои должки я помню. Так что бог с тобой, друг мой московский. Люди все надежные, гвозди – не люди! Ну, торчка я в виду не имею. И что с ним будет – не знаю и знать не желаю. А вот остальных прошу и заклинаю беречь, Влад! Рассчитайся с ними по-божески. И не думай о том, что кто-то вслед тебе гадость скажет или сделает. Пока я живой – не будет такого в Якутске! И еще, Влад: встречаться нам с тобой больше не надо. Если что не так пойдет – я сам тебя найду. А меня не ищи, лады? Я с тобой нынче в расчете, «оборотку» вернул с процентами. Ну, пока, Влад! Дело ты задумал высокое, дай тебе боженька все спроворить, как тобой и задумано.
Старик тяжко поднялся и, поддерживаемый под руку секретаршей, неспешно удалился.
Та же секретарша через недельку пребывания Самсонова в Якутске неожиданно нашла его в ночном клубе. Ни слова не говоря, жестом попросила зажигалку, присела на краешек стула и развернула на столе перед Абвером четвертушку бумаги:
– Все? – нелюбезно поинтересовалась секретарша. И, не дожидаясь подтверждения, скомкала бумажку и подожгла ее собственной, извлеченной из сумочки зажигалкой.
– Что я могу предложить прекрасной даме? – спохватился Абвер. И, понизив голос, поинтересовался. – А на словах ничего не просил передать?
– Ты о чем это, мальчик? – процедила секретарша. – Я дама ангажированная, для танцулек вот тут сколько «лебедей» крутится. Спасибо за огонек, дядя! Чао!
Женщина легко поднялась со стула и исчезла в сполохах бушующей в зале цветомузыки.
Самсонов посидел еще несколько минут, рассеянно тыча кончиком сигареты в горстку пепла, оставшуюся от записки Толи Закрайского. Значит, он каким-то образом попал под наблюдение. Привлек внимание. Где-то произошла протечка информации. Насколько серьезная?
Качественно обдумать ситуацию в ночном клубе было невозможно: в уши назойливо била громкая музыка. Самсонов поднялся, бросил на стол пару купюр и направился к выходу.
Швейцар у входа мгновенно организовал машину. Пока ехали по полупустым улицам Якутска, идея реакции на предупреждение Закрайского у Самсонова окончательно созрела. Поднявшись в свой номер, он достал из портфельчика ни разу не использованный телефон, вставил в корпус батарею, новую симку, однако звонить решил не из номера, а с пожарной лестницы – береженого и Бог бережет, как говорится.
В Москве еще был ранний вечер – очень хорошо, значит, все нужные люди будут на месте. Главное – не забывать про 180 секунд!
Абвер набрал номер одного из своих столичных офисов, и дежурный секретарь мгновенно соединил его с нужным человечком.