Егор снял пиджак, заботливо осмотрел его тыльную часть – не оставил ли ствол карабина следов на шелковистой ткани? Углядев пару выдернутых ниток, укоризненно покачал головой. Шагнув вперед, отшвырнул обломки стола, за которым ворочались поверженные противники. Гадливо улыбаясь, основательно засунул Проперухину в ноздри указательный и средний палец, поднял с пола, прислонил к стене:

– Пацан где, судорога худая?

Вцепившись обеими руками в ладонь «шкафа», Виктор, подвывая, пытался освободить нос от нестерпимой боли.

– Выше подыму сейчас! – предупредил Егор. – Пацан где?

– В галоце, в галоце! Отпусти, больно же! – прогундел Проперухин, показывая рукой куда-то на улицу.

– К логопеду запишись, обмылок! – посоветовал Егор. – С дикцией у тебя что-то неладно! В колодце, что ли? Веди, Сусанин!

Вынув пальцы из проперухинского носа, Егор вытер их о противника, легонько хлопнул его по ушам так, что Виктор присел.

Егор подхватил с полу карабин, прикрикнул:

– Веди, говорю, а то в другую дырку сейчас тебе ствол засуну, на «кукане» пойдешь!

Спотыкаясь и с ужасом поглядывая на «шкафа», Семенов выбрался из вагончика и показал рукой на бетонное кольцо, прикрытое колесом от грузовика. Егор сбросил колесо, заглянул вниз: примерно на четырехметровой глубине он увидел мальчишескую фигурку, скорчившуюся на каком-то ящике.

– Ну, Проперухин не своей смертью помереть тебе, – покачал головой Егор. – Целый пацан-то? Как спускал туда? Лестница? Тащи ее сюда, лошак. Да поживее, пока не взбодрил тебя!

Перегнувшись вниз, Егор спросил:

– Пацан, как тебя? Кирилл, что ли? Руки-ноги целы? Сам сможешь подняться?

Тот только молча кивнул.

– Ну, выбирайся! – Егор опустил вниз узкую лестницу. – Давай-давай, дядю не бойся! Дядя сейчас смирный, как бычий цепень в горшке! Он сейчас соображает – как сам в колодец определяться будет – ногами или вниз головой, без лестницы!

Балагуря для поддержки духа мальчишки, Егор не забывал посматривать по сторонам. Подхватив Кирилла, поставил его рядом с собой, ощупал плечи, бока, ноги.

– Так что, Кирилл, с дядей-то делать будем? Обижал он тебя, нет?

– Нет, уши драл только…

– Ну, это до свадьбы заживает обычно, – улыбнувшись мальчишке, Егор повернулся к Проперухину. – Ну-ка, не дай дураком помереть, скажи! Любопытный я очень: ну, украл ты пацана. А как хотел лапки-то на клад наложить свои пакостные? Отец-то его ведь сдал уже все заказчику!

Проперухин молчал, угрюмо размазывая по лицу кровь из разорванных ноздрей.