– Мы их, но у нас раненые.

– Много?

– Немного, но один может умереть.

– Тяжело будет сообщить родным, но не у всех они есть. Наш лекарь далеко в отъезде, мы не сможем ничем ему помочь. Что ж, знать на то воля богов. – Подытожил смотритель крепости.

– Это Энгильса.

– Как?! – Ошарашено-беспомощно вскрикнул бывалый вояка.

– Стрела вонзилась ему в самую сердцевину. Мы ее не решились вытащить.

– Как вы могли допустить такое?!

– Пустынник достал его сверху, когда подступился. Тут уж, никакой доспех бы не спас.

– Я же просил оберегать его!

– Мы итак старались беречь его, поставив внутрь, а при обстреле, прикрывали еще и сверху. Но его трудно удержать, он то и дело выбивался из строя, норовя показать свою доблесть. Показал.

– Да, нравом он весь в отца.

Заметавшись от отчаяния, смотритель, заглядывая в возок, то и дело хватался левой рукой за голову.

– Что же теперь будет? Что же теперь будет? – Бормотал он беспомощно.

Немного успокоившись, он, взяв себя в руки, распорядился внести раненого,

Затем, осененный какой-то догадкой, сказал с недоверием, будто уличив кингаля в неискренности:

– Но ты сказал, вы все время его прикрывали при обстреле.

– Никто не ожидал, что этот пустынный лис, подступится так близко со своим луком. – Все так же невозмутимо, отвечал молодой предводитель.

– Я послал за лекарем, но он все равно не успеет. Как теперь, донести эту весть до его отца? Это надломит его и подорвет ему здоровье.

– На все воля Нингирсу. Он знал, на что шел, когда позволил сыну сменить трость писаря на копье воина.