Как Хаджибей стал Одессой

Один из самых удивительных городов Российской империи первоначально назывался Хаджибей из-за того, что строился на Хаджибейском заливе в качестве оборонительной крепости. Поначалу существовало два плана – Де Рибаса (о городе-крепости на Хаджибейском заливе) и Мордвинова (о крепости в районе Очакова). Но Де Рибасу покровительствовал князь Платон Александрович Зубов, таврический генерал-губернатор. К тому же удобнее места для возведения крепости было не найти. И 10 июня 1793 года началось строительство порта, впоследствии переименованного в Одессу. Порт был построен всего за три года и открыт для международной торговли. Неудивительно, что для Екатерины этот предприимчивый человек стал самым близким другом. Вот только ее правление заканчивалось. А Мордвинов с приятелем Ростопчиным распускал слухи, что все эти планы Де Рибаса – мошенничество, а отпущенные на строительство средства он использовал для своего обогащения. В романе «Адмирал Де-Рибас» писатель Алексей Сурилов приводит разговор между Ростопчиным и Паленом – будущим убийцей Павла I:

«– Каково вам наш Рибас? – сказал Ростопчин. – Того и гляди Кушелева в Адмиралтейств-коллегии обскачет. Ловок, однако, каналья.

Пален молчал.

– Токмо более он склонен к генерал-прокурорству, – продолжал Ростопчин.

– Это с чего бы? – Взгляд Палена был тяжелым и мрачным.

Ростопчин про себя отметил, что Пален был в крайнем напряжении. Не была тайной для Ростопчина и причина нервозности Палена. Сей господин должно быть достаточно чувствовал на шее петлю.

– С того, граф, что Пустошкин за штурм Корфу был жалован только вице-адмиральством, а Рибас получил производство в адмиралы за паркетное геройство.

– То есть – за что?

– Сей раз за донос».

Заговор

В 1796 году умерла императрица, и в жизни Де Рибаса начались перемены. Князя Платона Зубова, покровителя Де Рибаса, уволили. Всего через месяц после смерти императрицы упразднили «Комиссию строения южных крепостей и Одесского порта». Еще через год был уволен и сам командующий Черноморским гребным флотом. Де Рибаса вызвали в Петербург. Он ожидал худшего, но ему приказали войти в Адмиралтейств-коллегию, а потом назначили ее президентом. В 1799 году его даже произвели в адмиралы и назначили управляющим Лесным департаментом. Де Рибас был готов служить там, куда посылают. Но весной 1800 года его отстраняют. Вновь следуют обвинения в злоупотреблениях – теперь уже лесными доходами. Устав от бесконечных уколов, наветов и изгнаний, Де Рибас последовал за своим покровителем Зубовым и вошел в число заговорщиков. Говорили, что именно Де Рибас, как истинный идальго, призывал к «яду и кинжалу», то есть к самым радикальным действиям против императора. И его гнев можно понять. Сколько бы он ни делал хорошего и нужного, в ответ получал только обвинения, увольнения и разбирательства.

Однако очень скоро Де Рибас убедился в том, что при Павле настроения меняются постоянно – в течение одного года: в марте его уволили, 30 октября опять восстановили.

Кстати, существует исторический факт, ставший анекдотом. Это как раз о том, как у императора менялись настроения. Павел I пришел на премьеру пьесы Капниста «Ябеда». Ему так не понравились первые сцены, что он приказал отправить автора в Сибирь. Но к концу спектакля он увлекся, пришел в восторг и вспомнил об авторе – приказал немедленно вернуть его из Сибири.

На этот раз Де Рибаса вернули, потому что Павлу понадобилось реконструировать Кронштадт. Де Рибас вновь стал востребованной фигурой. Вот только за этот год – с марта по октябрь – кое-что произошло. И если бы не этот Кронштадт, не этот план реконструкции, внезапно всплывший 30 октября, Де Рибас, возможно, оказался бы вместе с убийцами в Михайловском замке или поблизости от него. И ему, как и другим, ничего бы за это убийство не было. Он, как человек одаренный и активный, продолжал бы строить, курировать, распределять. Тем более что Де Рибас достиг самого цветущего возраста для начальственных должностей – 49 лет.

Тихая странная смерть

Но обратного пути не было. Заговор стал дорогой, с которой уже невозможно было свернуть. А императорская милость невольно стала приговором для самого Де Рибаса. Теперь он колебался – продолжить карьеру и служение или поддерживать сомнительную дружбу с бунтовщиками и участвовать в предприятии, которое неизвестно чем закончится. Это колебание не могли не заметить сообщники, и оно стало его роковой ошибкой.

Сурилов так описывает в своем романе поведение полного сомнений Де Рибаса:

«– Россия, господа, в положении бедственном, – говорил Зубов. – Самовластие царя неистово и губительно.