— Укрупни до нашего местного пузыря.

Теперь в воздухе плавали лишь отдельные хрустально сверкающие песчинки — звезды местной группы. Но и их было много, очень много.

— Объем представленной сферы местного пузыря около восьмисот световых лет в соответствующем масштабе, — пояснила Инэсса.

— Отлично, отметь Солнце.

Одна из песчинок примерно в центре сферы засверкала золотом.

— Так, накладываем координатную сетку… — забормотал себе под нос астрофизик. — Так… Верно, получается, если приложить реперные звезды… Шестьсот двадцать пять световых лет… Та-а-ак, смотрим каталог. Думаю, что это бета… Точно — Бета Водолея, тройная звезда Садалсууд. Сам Садалсууд — желтый гигант, он больше Солнца примерно в пять раз и погорячее на 1500 градусов Кельвина, но мы находимся от него на довольно большом расстоянии в 6,5 астрономических единицы и этого жара не ощущаем. Даже наоборот, если бы не маленький красный карлик Садалсууд-3, вокруг которого вращается планета, здесь было бы намного прохладнее, а так — приемлемый температурный диапазон. Последние наши данные говорят о том, что вся тройная система постепенно разваливается, и все три звезды постепенно удаляются друг от друга. Садалсууд не способен удержать своих спутников. Но на наш век хватит — никаких катаклизмов в ближайшие пару миллионов лет не предвидится. Мне, как астрофизику, чертовски интересно. Я здесь смогу такие наблюдения произвести, такие замеры!.. Как жаль, что у нас на борту только штатный шестидесятисантиметровый телескоп.

— Кстати, коллеги, у нас есть уникальная возможность взглянуть вблизи на один прелюбопытнейший космический объект. С учетом того, куда нас занесло, мы оказались, волею судеб, совсем рядом, в каких-нибудь пятнадцати световых годах от планетарной туманности NGS-7293 или Улитка. Инэсса, тебе удалось сделать то, что я просил?

— Да, Ральф, все получилось.

— Отлично, Инэсса, тогда дай, пожалуйста, большое увеличение и предельное разрешение.

Инэсса еще больше притушила в рубке свет и погасила свечение рукава Ориона. Сначала ничего не было видно, но постепенно стали проступать очертания чего-то необычного. Чем контрастней и ярче становилось голографическое объемное изображение, тем присутствующих все больше и больше охватывал непонятный, волнующий душу трепет. Через несколько секунд в центре рубки во всей красе развернулась туманность, метко названная кем-то Глаз Бога. В золотисто-красноватом обрамлении будто заветренных песком, пылью и солнцем пустыни век на астронавтов глядел небесно-прозрачный голубой глаз исполина. Сходство было настолько разительным, что в первые секунды и командир с навигатором, да и сам виновник — астрофизик, затаили дыхание, будто и впрямь ожидая невероятного чуда…

Наконец Никитин пошевелился и тихо сказал:

— Ворожит до мурашек по коже.

— Да-а, пробирает… Спасибо, Ральф, не ожидал такого, — поблагодарил Сомов.

— Да я, признаться, и сам на такой эффект не рассчитывал. То, что я с вами сейчас увидел, ни один художник не нарисует.

— Природа!.. — кивнул Никитин и вздохнул. — Какие уж тут Малевичи…

— Если верить показаниям сейсмографов при проведении подземных подрывов и тем образцам породы, которые мы с Катрин и Володей достали с различных глубин, то с большой степенью вероятности можно утверждать, что строение планеты на некоторых участках сильно отличается от общепринятых норм в геологии. Такое впечатление, что по крайней мере в трех районах планеты, в средних широтах на глубинах от трех до тридцати километров находятся каменные глыбы колоссальных размеров и правильной формы. Уж не знаю, вправе ли я предположить, что это не игра природы, а искусственные образования… — докладывал Парсонс.

— А если искусственные, а? — мечтательно произнес кибернетик Мел Гринвуд. — Тогда что это может быть? Подземный город, завод, космодром?..

— Действительно, Парсонс, У вас есть идеи на этот счет? — поинтересовался Сомов.

— Да как сказать, эти образования настолько велики, даже с учетом возможных погрешностей при измерениях, что… Ну, вот как вы сами-то представляете город, верхние этажи которого находятся на глубине пяти километров, нижние — двадцати, длиной этот город до восьмидесяти километров и шириной — до тридцати? То-то же! И почему под землей?

— Нейл, а мы не можем докопаться до этого, гм… города? — поинтересовался Никитин.