– Что именно?

– Что Люк Скайуокер на самом деле Люк Вейдер?

– Нет.

– Я чувствовала, что что-то не то! – истерично вскрикнула Лея, но тут же затихла, стиснутая руками Соло.

– Тише, принцесса, успокойся.

– Теперь понятно, почему нас взяли так легко, – мрачно констатировал Мадин. Мотма что-то согласно промычала. На большее не было сил.

За ними пришли через месяц. Месяц истерик, самобичеваний, обвинений других. Их вывели, в сопровождении целого отряда отвели в еще один роскошный дворец, в какой-то огромный, обставленный с той невероятно дорогой скромностью, говорящей о богатстве владельца больше, чем выставленная напоказ роскошь, кабинет… и оставили одних.

Они стояли на мозаике из драгоценнейших пород дерева, не зная чего ожидать.

И уж точно они не ждали этого.

Император вошел в кабинет будничной походкой, обратив на них внимание не больше, чем на стены. За ним шел его отец, как всегда, прикрывая его спину.

Все мысли о побеге или попытке убийства умерли, не успев толком родиться. Хан слишком хорошо помнил, как Вейдер отбивал ладонью бластерные выстрелы, а Мадин – как Лорд душил провинившихся, находящихся на другом корабле.

Люк спокойно сел в кресло за столом, Вейдер – немного в стороне, положив руки на колени… в опасной близости от висящего на поясе сейбера.

Повстанцы смотрели на того, кто олицетворял теперь империю, и не узнавали его.

Где тот восторженный юноша, смотрящий на мир широко раскрытыми глазами?

Где тот непреклонный боец, мечтающий отомстить за смерть своего отца?

Где тот символ Восстания, сплотивший вокруг себя людей?

Перед ними сидел Владыка.

Да, он делает первые шаги по дороге власти, но это только начало. Молодой крайт-дракон встал на окрепшие лапы, и теперь вовсю наслаждается прелестями свободной охоты.

– Здравствуйте, господа. Давно не виделись… – спокойный голос Люка разбил повисшую в кабинете напряженную тишину.

– ТЫ-Ы-Ы! – прохрипела Лея, дернувшись. Вейдер улыбнулся под маской, впитывая изливающиеся из девушки ненависть и ярость. Мотма выглядела несгибаемой, Хан – настороженным… от Мадина веяло обреченностью. Предателей не прощают.