– Не надо, – с грустью покачал головой призрак джедая. – Не надо, Бен. Просто… не держи это в себе.

Кеноби упал на колени, закрывая лицо, а сквозь его пальцы медленно капали слезы.

Прошло много времени, пока тихая истерика потерявшего все в своей жизни человека прекратилась. Кеноби встал, нашел в себе силы умыться, потратив драгоценную воду, и теперь неподвижно сидел на своем любимом камне, наблюдая, как зажигаются звезды. Сидящий рядом призрак давно погибшего джедая внимательно слушал исповедь своего ученика, даруя молчаливую поддержку.

– Я сумел настоять на том, чтобы мальчишку взяли в Храм. Винду был против. Он даже за меч схватился, вы представляете, мастер? Йода утихомирил магистра, но остальные… Они просто промолчали…

– Энакину тяжело пришлось. Он ведь даже юнлингом не был, а его сразу в падаваны. Многие магистры были против. И не все молчали. Я старался как мог, но он такой непоседливый… Я старался, вы ведь этого хотели, мастер…

– А потом этот мальчишка увидел Амидалу, и потерял последние мозги! Падме то, Падме сё… Канцлер все больше набирал власть, началась война, а у него в голове глупости одни!..

– Война его изменила. Она многих изменила. Множество рыцарей погибло, падаваны тоже гибли, они же дети, а их на войну! Грязь и кровь… Энакин изменился. Стал жестоким. Наплевал на кодекс… Все мысли только о войне или Падме. Смерть матери только все усугубила… Меня тогда не было рядом, может быть, я бы помог… А может, и нет. Не знаю.

– Я не смог добить его. Не смог. Оставил гореть там, на… Мне нет прощения. Я – плохой учитель.

Ветер шуршал песчинками, а два джедая, живой и почти живой, смотрели на звездное небо. Молча.

– Ты говоришь, что плох, как учитель, Бен… – вздохнул призрак. – Все закономерно. Не ты виноват. Я. Я в своей гордыне, ослепленный амбициями, неправильно тебя воспитал.

– Что? – вздрогнул Кеноби. – Учитель! Вы…

– Я был не лучшим примером, – твердо посмотрел в лицо ученика Джинн. – Впрочем, тебя я воспитывал так, как воспитывал меня Дуку, а он был суровым мастером. Сильным, умелым, знающим… Амбициозным идеалистом, которому оказалось не по силам расшевелить это болото, именуемое храмом. Я ведь знаю, сколько раз он пытался изменить порядки, принятые Советом, но все было бессмысленно. Ему уступали в мелочах, чтобы не потерять большое. В конце концов, он не выдержал…

– Вы знаете?..

– Что магистр Дуку стал Дартом Тиранусом? Да. Я не оправдываю его, он позволил ослепить себя перспективами и не увидел ловушки под носом, но и осуждать не могу. Он пытался. Много раз, с переменным успехом, но пытался. И я горжусь, что был его учеником. Невзирая на его тяжелый характер, на суровое обучение… На жесткость, иногда переходящую в жестокость… Он был прекрасным учителем, и мне жаль, что Тьма его ослепила, что он позволил себе стать пешкой в чужих планах. А теперь ты повторяешь его судьбу.

– То есть? – Кеноби всматривался в лицо наставника, ища ответ. Джинн вздохнул, и встал, потрепав бывшего падавана по плечу.

– Ты всегда был слишком живым и страстным для этого болота, Бен. Я увидел это сразу, когда наблюдал, как отчаянно ты сражался с соперником, пытаясь привлечь мое внимание. Я даже не хотел брать тебя в падаваны, история, произошедшая с Ксанатосом меня подкосила. Я все искал в тебе признаки, что и ты поступишь, как он… Помнишь, как мы долго не могли найти общий язык?

– Да, учитель.

– На меня надавил Совет. Я понимаю, что сделали это специально…

– Чтобы отвлечь вас?

– Нет. Чтобы не дать мне создать свою партию.