Там откуда ты родом небо ниже гор а в тени домов дремлет время В окне кусочек ночного неба в черной воде дождевой бочки плавает круглая луна Подует ветер пойдет вода рябью разобьет луну на мелкие осколки – ни склеить потом, ни собрать.
Ночной свет рисует на половице блеклый квадрат наступать нельзя – обидишь завтрашний день Так говорит нани Тамар.
– И что тогда будет?
– Утро не наступит!
Ишь, думаешь ты. Не то чтобы веришь, но обходишь квадрат стороной, ну мало ли, вдруг случайно наступил, и крокодил солнце в небе проглотил.
В сказках, что рассказывает нани, чудеса вершат пахари, а тысячекрылая птица раз в сто лет отворяет врата мира мертвых, чтобы они могли вспомнить свое прошлое. Прошлое ведь не только живым нужно, говорит нани. Прошлое – путь к своей душе.
Там, откуда ты родом, по краям горизонта стоят восемь медных кувшинов, в каждом заперт ветер. Проснется Бог с утра, откупорит один кувшин, положит его на бок и уйдет по своим делам. А вечером, вернувшись, загонит ветер обратно в кувшин. Там, откуда ты родом, Бог – пастух ветров.
– С неба упали три яблока: одно тому, кто видел, другое тому, кто рассказал, а третье тому… – Нани выжидательно смотрит на тебя.
– …кто слушал, – подхватываешь ты.
– То есть кому?
– Кому?
– А ты подумай.
– Мне?!
– Тебе!
Там, откуда ты родом, время все еще определяют по старинке.
Рассвет – солнце проснулось, восход – солнце привстало.
Полдень – солнце повернулось. Сумерки – время первой звезды, ночь – царствие луны.
В час сумерек, если встать к закату лицом, можно поймать первую звезду в последнем солнечном луче. Тем, кому это удалось, выпадет сто лет счастья.
– Мек-еркус-ерек-чорс-инг[20],– скачет по ступенькам худенькая девочка. Мир у нее крохотный, в три ладошки – пять объятий: дом – веранда – лестница – двор – калитка.
Куда бы она потом ни уезжала, кого бы ни встречала, душа ее останется в этом замкнутом круге.