Я знала, что он скажет дальше.

Я всегда это знала.

«Гриша в том разговоре Горького процитировал… Ну, что был ли мальчик-то. Точнее, он сказал: мальчик-то был!»

– Вы меня слушаете? – спросил Андрей Станиславович.

– Да.

– Так вот, там на памятнике они все – фермер, его жена, дочка и сын. Света, но имя сына замазано! И фотография сбита! Вы понимаете?! Это какой-то ужас! Мальчик-то жив!

– Да. Я думаю, что это обнаружилось уже после самоубийства Голубева. Он не знал, что сын жив.

– Значит, мальчика не было в доме во время пожара?

– Не было.

– Я собираюсь сейчас поехать к брату, к Геннадию Голубеву! Он должен узнать!

– Андрей Станиславович, – сказала я. – Брат это прекрасно знает. Этот факт был неизвестен только вам.

– Почему вы думаете, что он знает?

– Потому что ферма не была продана Фоменко. Геннадий Голубев не был наследником.

– Боже! И тем не менее с Голубевым надо поговорить.

– Да. Но очень осторожно.

– Это вы сами должны сделать.

– Да, я прилечу. Завтра-послезавтра.

Положив трубку в карман, я вздохнула. Легко сказать – прилечу. Денег у меня нет ни копейки. Вот уже два дня питаюсь Колиными гостинцами.

Я опустила лицо в ладони, зажмурилась.

Господи, они все это знали!