— У меня мало времени, — сказал щеголь. — Конкретно, что вы можете предложить?
— Планчик! — сказал Максим Данилович. — Я вынул этот листок из кармана на моих глазах погибшего инженера. По-моему, на нем указано, где искать контейнер.
— Сколько вы хотите?
— Пятьдесят тысяч!
— План у вас с собой?
— Да. Но я не люблю шуток. Бумажку в обмен на деньги.
Вытянув из кармана свой пистолет, Максим Данилович быстрым движением прижал ствол к коленке щеголя.
— Я же покойник. Покойникам терять нечего. — Хорошо! Уберите пистолет. Сейчас мы поедем в банк. Я получу деньги и заплачу вам.
— Не шутите? Я сказал: пятьдесят тысяч зеленых.
— Нет, не шучу! Уберите пистолет!
Через два часа, возвращаясь на автобусе в квартиру Зинаиды, Максим Данилович просто задыхался от боли. В кармане его на том месте, где лежала тоненькая бумажка с планом, теперь была тугая пачка. Бумажник прижимался к груди, и, казалось, боль распространяется по телу именно от него. Максиму было противно от того, что он сделал, но он пытался успокоить себя, оправдать.
«Вряд ли они отступились бы… — думал он. — Что бы я там ни говорил, убили бы Ольгу!.. Убили бы детей… Что бы я там ни говорил… Может, и нет там никакого контейнера… Ведь это только план… Может, они и не найдут там ничего!»
4
Деньги, полученные от продажи шуб, плюс деньги, полученные в обмен на чертеж, поделили пополам на сороковой день после смерти Тихона. До того все деньги из комиссионок, вся сумма, переведенная из карбованцев в американские доллары, просто лежала в платяном шкафу
под бельем. Посидели вечером, помянули студента, а потом, в отличие от предыдущих ночей, разбрелись по разным комнатам спать. На следующий день Максим Данилович отправился покупать машину.
Он хотел новую, чтобы без возни, не было у него времени под тачкой лежать. Ушел из дома в десятом часу, а в половине третьего уже вернулся и поставил машину в гараж. Купил дешево, битую, но движок, как пчелка гудит, новенький, и ста километров не пробежал. Резина нетёртая. Это был темно-вишневый «Москвич». Только большая вмятина в задней левой дверце немного раздражала, но Максим Данилович решил дверцу не ремонтировать, и так кататься можно. Права у него были профессиональные, а доверенность пришлось подделать, это оказалось значительно проще, чем менять номера.
— Ты ж вроде жене своей деньги хотел? — съязвила Зинаида, разглядывая его приобретение и трогая пальцем вмятину. — Передумал?
— Почему передумал? Оформлю дарственную. Умру, машина им достанется. Ольга водить не умеет, но продать-то ее она всегда сможет, сделает небольшой ремонтик и продаст.
— Ты вообще ее видел?
— Кого?