«Вот дура! — мелькнуло в голове Максима Даниловича. — Язык оторвать!»
— Значит, он все-таки у вас! — Алевтина сделала паузу, в наушнике сухо шелестело ее дыхание. — Вам позвонит человек, — сказала она. — Он представится как Геннадий Геннадьевич. Встретитесь с ним и отдадите контейнер. Будут очень хорошие деньги.
— Да нету его! — Глаза Зинаиды округлились от страха, она поняла, что наделала. — Нету, говорю! Но Алевтина не захотела услышать.
— Мне больше не звоните. Я сама буду звонить.
— Когда? — совсем уже расстроенным голосом спросила Зинаида. — Когда ты позвонишь?
Но в трубке уже были короткие гудки.
— Вот и кончилась наша хорошая жизнь! — Зинаида присела на край постели и опустила руки.
— Я не думаю! — Максим Данилович вытянулся на кровати, поправил подушку. Головокружение прошло, боль утихала. — По-моему, все только начинается. Чего ты перепугалась, все равно нам конец! Или тебе жалко, что мы сырьем для атомной бомбы торговать не станем? Тебе что, шуб этих мало?
В отличие от Зинаиды, он вовсе не был расстроен сложившейся ситуацией. Он понимал, что скоро умрет, и даже радовался этому, иногда припоминая, как огромную черную яму, оставшуюся позади, все эти тягучие пьяные годы. Он со всею ясностью понимал: если бы не этот медицинский приговор, если бы не случай, отправивший его прямо из кабины грузовика на операционный стол, то сколько лет еще ушло бы в однообразии пьянства, одинаковых слов и тупого труда за баранкой. И опасная ситуация, возникшая вокруг контейнера, только подогревала Максима Даниловича, придавала сил.
Кто эти люди? Что они могут сделать? О какой сумме идет речь? Все эти вопросы оставались без ответа. Можно было только предполагать, никаких фактов. Вообще после смерти доктора-благодетеля очень многое так и осталось непонятным: зачем, например, Тимофеев выдал Максиму Даниловичу полный комплект фальшивых документов? Вероятно, он преследовал какую-то цель, но цель эта навсегда теперь потерялась, а документы были сделаны так хорошо, что ни у кого не вызывали подозрений. Максим Данилович хотел даже устроиться на пару дней поработать на самосвал, встряхнуться, но в последнюю минуту передумал, почему самосвал, когда можно просто машину купить.
3
Они не говорили об этом, Максим Данилович чувствовал, что при любом упоминании о контейнере у Зинаиды моментально портится настроение, но оба ждали звонка. Человек, представившийся Геннадием, позвонил только через два дня после разговора с Алевтиной. Максим Данилович отнял у Зинаиды трубку и сразу без всякого обсуждения договорился о встрече.
— Приходите один! — сказал голос в трубке.
— Как я вас узнаю?
— Не беспокойтесь об этом, я сам вас узнаю.
Голос в трубке показался каким-то неестественно молодым. Максим Данилович даже представил себе этакого тупого мордоворота с маленькими глазками и очень низким белым сморщенным лбом, щеголяющего в двухсотдолларовом костюме и разъезжающего на шестисотом «Мерседесе».
«Бандиты! — подумал он. — Самые обыкновенные бандиты! Нечего их бояться!»
— Где мы встретимся?
— Все равно. Можете сами выбирать. Любое место в городе. Где вам удобнее?
Из трех предложенных Максимом Даниловичем вариантов Геннадий выбрал, казалось бы, самый простой. Встреча была назначена на четыре часа на светофоре возле Центрального вокзала.