Вариантов было два: первый — поискать дорогую шлюху по ночным кабакам, второй — просто воспользоваться телефоном. Зинаида почему-то настаивала на первом, Максим Данилович остановился на втором. Он был поражен сухости и определенности этого короткого телефонного разговора. Так не говорят даже в сберкассе: «На время я не обслуживаю. На ночь. Двести баксов вперед. Запишите адрес. Меня зовут Светлана. Жду».

Наконец, справившись со своей неловкостью, он осмотрелся. Квартира оказалась ухоженная двухкомнатная, и, судя по всему, здесь жили только женщины. Во второй комнате на маленьком письменном столе стояла пишущая машинка. Одетая в протертый коричневый футляр, она была единственной деталью, никак не укладывающейся в общую обстановку. Часы на столике показывали уже девять, а он не снял даже пиджака.

— Какую музыку предпочитаете? — спросила Светлана, допивая свой стакан.

— Все равно!

— Ладно… — Не поднимаясь с кресла, она дотянулась до клавиши магнитофона и щелкнула по ней. — Как будем?

— В каком смысле?

Музыка оказалась очень тихая, какая-то оркестровая инструментовка. Максим Данилович припомнил ее: оркестр Поля Мориа, «Под крышами Парижа».

«Когда это было? — подумал он. — Сколько лет прошло?..»

Казалось, он давно лишился этих воспоминаний, но музыка, давно потерянная им мелодия, вдруг открыла что-то из прошлого. Конечно, эта мелодия попадалась ему в радиотрансляции, но только теперь смесь неловкости и ограниченность времени своей жизни, запах женщины и чистый запах красного вина разбудили память. Он налил себе еще. Проглотил осторожно, подержав вино немного во рту, как делал это когда-то много лет назад, еще до армии.

— Каким способом любить будем?

Он пожал плечами. Этот резковатый почти формальный голос никак не вязался с воспоминанием.

— Обычным способом или экзотику желаете?

— Экзотику!

У Светланы было открытое свежее лицо. Он отвел глаза. В прихожей лежал большой сверток. Тщательно упакованная и принесенная с собой шуба мучила его. Максим Данилович никак не мог определиться. Хотелось просто встать сейчас же и уйти, а сверток засунуть по дороге в какой-нибудь мусорный контейнер, снабдив безумной записочкой: «Осторожно, радиация».

— Ну, так как?

На улице отдаленно громыхнул гром. Похоже, начинался дождь. Отвлекшись, Максим Данилович не заметил, откуда проститутка вытянула толстый журнал. Медленно она переворачивала лощеные яркие страницы.

Гоняя фуры в загранку, Максим, как и другие, привозил запрятанные в пустые канистры из-под бензина, купленные в Германии аналогичные яркие журнальчики, но тот, что держала в руках проститутка, выгодно отличался от дешевой порнографии. На обложке, с трудом справившись с немецким языком, Максим прочитал, шевеля губами: «Двести новых поз для молодой семьи».

— Можете выбрать! — сказала она. — Все, что здесь показано, я умею. — Она глянула на него. — Не пойму, вы заснули, что ли? Как любить-то будем?

И вдруг он все понял. Он понял, чего хочет теперь. Неприятный сверток с шубой сразу перестал беспокоить Максима Даниловича.

— Любить будем так! — сказал он.