Накануне Октябрьского переворота в Швецию в обеспечение кредита на 30 млн шведских крон было отправлено золота на сумму 4850 тыс. руб. (13,15 млн шведских крон). Швеция была нейтральной страной, и формально кредит был открыт консорциуму русских частных банков во главе с Азовско-Донским. Позднее, в 1930-х, правительство Швеции, признавшее, что Азовско-Донской банк был «подставным», а золото — государственным, предложило советскому правительству в обмен на отказ СССР от претензий на золотой вклад передать в его свободное распоряжение 5,5 млн крон, что составляло остаток от суммы вклада за вычетом долгов российского правительства шведскому Красному Кресту и государственным железным дорогам Швеции за перевозки военного времени, а также долгов русских коммерческих банков. Советское правительство согласилось на предложенные условия, и деньги поступили на текущий счет Наркомфина СССР 2 июля 1933 года.

Проблема российских долгов Англии была урегулирована лишь в 1986 году М. С. Горбачевым и М. Тэтчер. Советское и британское правительства договорились отказаться от взаимных претензий, при этом суммы, хранившиеся на счетах Банка братьев Бэринг с 1918 года, должны были пойти на удовлетворение претензий владельцев обязательств императорского правительства — как частных лиц, так и компаний. Компенсации держателям российских облигаций выплачивались из расчета 10 % от номинала. Подлежала возмещению и собственность, утраченная в результате большевистской революции. Банк «Бэринг Брозерс» оказался единственным из британских банков, который отказался передать казначейству деньги, хранившиеся на счетах российских организаций. В 1918 году эти вклады в совокупности составляли около 4,3 млн ф. ст. К 1986 году эта сумма выросла, учитывая набежавшие проценты, до 46 млн ф. ст.

Разбираться с претензиями поручили фирме «Прайс Вотерхаус». Педантизм британцев оказался сопоставим с немецким. Так, была предъявлена претензия за утрату багажа, в котором находились 4 коробки сардин, три неиспользованных билета на цикл музыкальных концертов и абонемент в оперу. Наибольшая выплата — 900 тыс. ф. ст. — была произведена в пользу одной компании в обмен на несколько сотен коробок российских бондов, наименьшая — 3,63 ф. ст. — в возмещение утраты в одном из банков Петрограда депозита на сумму 127 руб.

Соглашение о «нулевом варианте» по взаимным претензиям было крупным достижением советской дипломатии, ведь долги царского и Временного правительств во много раз превышали стоимость золота, некогда отправленного в хранилища Английского банка.

Сложнее было с Францией. В конце XX столетия там было свыше 316 тыс. держателей более 3,76 млн долговых обязательств царского времени. Попытки урегулировать проблему предпринимались еще в советское время, но решена она была уже в постсоветский период. 26 ноября 1996 года российское и французское правительства подписали меморандум о взаимопонимании, согласно которому российская сторона взяла на себя обязательство выплатить правительству Франции 400 млн долл, «в качестве полного и окончательного урегулирования взаимных требований между двумя странами, возникшими до 9 мая 1945 года». 27 мая 1997 года в Париже было подписано межправительственное соглашение «Об окончательном урегулировании взаимных финансовых и имущественных требований, возникших до 9 мая 1945 года». Сумма 400 млн долл, была выплачена восемью полугодовыми платежами, последний из которых осуществлен в августе 2000 года.

Это был опять-таки несомненный успех российских дипломатов и финансистов: им удалось снизить сумму претензий в два с половиной раза и переложить ответственность за удовлетворение претензий инвесторов (точнее, их потомков) на французское правительство. Последнее, в свою очередь, предупредило владельцев облигаций, что ни один из них не сможет претендовать на сумму, превышающую 70 тыс. фр. (около 9,6 тыс. долл.). Разумеется, это в разы, если не в десятки раз меньше того, что на самом деле должны были стоить пожелтевшие бумаги, оставшиеся в наследство от дедушек и бабушек, некогда вложивших свои франки в индустриализацию России.

Условия соглашения не вызвали восторга у тысяч потомков мелких инвесторов. «Ассоциация держателей царских займов» и по сей день пытается предъявлять претензии французскому правительству, но вопрос решен окончательно. По-видимому, правительство Франции, отдавая себе отчет в бесперспективности надежд на получение большей суммы, подписало не самое выгодное для собственных граждан соглашение, желая устранить препятствия для экономического сотрудничества двух стран. Мало кто в середине 1990-х предвидел стремительный рост цен на энергоносители, как и то, что Россия в начале XXI века будет стремиться не отсрочить выплату своих внешних долгов, а, напротив, погасить их досрочно.

Вернемся, однако, в начало 1920-х годов. Именно в это время была израсходована большая часть остававшихся средств, вырученных за «колчаковское золото». Львиная их доля пошла на обустройство беженцев «врангелевской эвакуации». На первом, наиболее тяжелом этапе существования Русского зарубежья финансовая поддержка со стороны дипломатических представителей канувшего в Лету правительства сыграла существенную (иногда решающую) роль в адаптации десятков тысяч беженцев к реалиям нового для них мира.

Последнюю часть денег, вырученных от продажи «колчаковского золота» и золотых займов, послы несуществующей страны пытались сохранить для правительства, которое придет на смену большевикам. Они просчитались: советская власть продержалась гораздо дольше, чем могли себе представить эмигранты. Просчитались они и в другом: деньги, вложенные в акции банка, что казалось им весьма надежным способом сокрытия казенных средств от докучливых кредиторов и советских агентов, оказались омертвленными на полтора десятилетия. Впрочем, мировой экономический кризис, приведший к такому результату, не могли предвидеть не только русские эмигранты, но и лучшие экономисты мира.

Однако не было бы счастья, да несчастье помогло: деньги освободились после окончания Второй мировой войны, когда русская эмиграция во Франции находилась в более чем плачевном положении. Остатки средств, полученных в результате продажи части российского золотого запаса, были переданы в основном двум русским благотворительным организациям: Земгору и Красному Кресту. И пошли на поддержку тех, кто уже — или еще — не мог позаботиться о себе сам. Таким образом, последняя толика российских государственных средств была использована по назначению — на поддержку бывших российских граждан и их потомков, которые представить себе не могли, что источник этих скромных благодеяний — овеянное легендами «».

Приложение 1. КУРСЫ ОСНОВНЫХ ВАЛЮТ ПО ОТНОШЕНИЮ К ФУНТУ СТЕРЛИНГОВ И ДОЛЛАРУ США (1914–1957) [11]

ДОЛЛАРЫ США ($) К ФУНТУ СТЕРЛИНГОВ (£)

1 фунт ст. = 20 шиллингам = 240 пенсам (с 1971 г., после перехода на десятичную систему, — 100 пенсам); 1 доллар =100 центам

ФРАНЦУЗСКИЕ ФРАНКИ

1 франк = 100 сантимам

РОССИЙСКИЕ РУБЛИ

После революции котировки рубля потеряли смысл. Для внутренних расчетов российские финансисты использовали довоенный курс, округленно 10 зол. руб. за 1 ф. ст., 2 зол. руб. за 1 долл. США.

ИЕНЫ

Курс, установленный американской военной администрацией