Буся Гольдштейн… Начиная с 1930-х годов, теперь уже прошлого века, наверное не было в Советском Союзе человека – профессионала или любителя музыки – который бы не знал этого имени. О его поразительном даровании и мастерстве восторженно отзывались такие гиганты музыкального мира, как Фриц Крейслер, Жак Тибо, Жозеф Сигети, Карл Флеш, Мирон Полякин, Сергей Прокофьев, Дмитрий Шостакович.
Подобно голосам великих певцов – Карузо, Шаляпина, Джильи, лишь несколько скрипачей XX века обладали редчайшим природным звуком – «тоном» как говорят специалисты. Буся Гольдштейн обладал этим даром сполна. Несмотря на большое количество юных скрипачей-виртуозов, воспитанных в классе П.С. Столярского (в Одессе) и профессорами А.И. Ямпольским и Л.М. Цейтлиным (в Москве), лишь немногие из них обладали подобным даром, даже те, которые впоследствии получили всемирную известность.
Буся Гольдштейн был одним из первых советских скрипачей, представлявших советское искусство на Международных конкурсах в Варшаве (Конкурс им. Венявского, 1935 г.) и в Брюсселе (Конкурс им. Эжена Изаи, 1937 г.). В послевоенное время его игра всё реже звучала по радио и в концертных залах Москвы и Ленинграда.
В своей монографии «Борис Гольдштейн» (Иерусалим, 1989 г.) друг и биограф артиста Яков Сорокер писал:
В чём же была причина очевидной дискриминации Гольдштейна? Яков Сорокер даёт понять, что эти «силы» были государственным антисемитизмом. В действительности государство этим «инструментом» всегда искусно пользовалось – манипулировало и балансировало. Ведь именно в советское время сделали успешные карьеры Эмиль Гилельс, Давид Ойстрах, шахматист Михаил Ботвинник, певцы Михаил Александрович и Марк Рейзен. Почему же Гольдштейн стал жертвой дискриминации? Ответы на все вопросы, надо полагать и сегодня лежат в архивах Министерства Культуры, Госконцерта и Московской Филармонии.
Конечно, Борис Гольдштейн был не единственной жертвой дискриминации.
Такие выдающиеся скрипачи, как Борис Фишман (1-я премия на 1-м Всесоюзном Конкурсе скрипачей, 1933 г.), Самуил Фурер, Елизавета Гилельс, совершенно исчезнувшие из музыкальной жизни, также воспитанник Столярского в Одессе Михаил Файнгет[1], окончивший свою жизнь артиста в качестве концертмейстера оркестра Театра Кукол Сергея Образцова (да и то, благодаря личному участию С. В. Образцова), все они остались для любителей музыки во всём мире «белым пятном». Из всей блестящей плеяды учеников Столярского, лишь карьера Давида Ойстраха оказалась «целесообразной», т. е. отвечающей интересам государства. И только ещё одному скрипачу, но уже другого поколения, удалось выйти на мировую эстраду во второй половине 1950-х годов. Это был Леонид Коган. Цена за его известность была максимальной – это стоило ему многих лет жизни и подорванного здоровья.
Ко всему прочему он обладал правильным политическим инстинктом и был способен вписаться в советский художественный истэблишмент. Этими способностями совершенно не обладали ни Борис Гольдштейн, ни его вышеназванные коллеги. Всё, что они умели делать – это замечательно играть на скрипке. В коридорах власти они себя чувствовали совершенно потерянными, никто их там всерьёз не воспринимал. Там действовали иные законы, к искусству никакого отношения не имеющие. Гольдштейн был добрым, мягким и простодушным человеком. Он не умел лгать, изворачиваться, писать или подписывать постыдные статьи, всего того, что давало «пропуск наверх».
Вернёмся теперь вкратце к творческому пути замечательного артиста.
Борис Эммануилович Гольдштейн родился в Одессе 25 декабря 1922 года. В семье уже было двое детей. Сестра Генриетта родилась в 1911 году, окончила Московскую Консерваторию по классу фортепиано у Феликса Блюмефельда. Интересно отметить, что впоследствии её внучка Анна Ашхарумова стала выдающейся шахматисткой и женой гроссмейстера Гулько, и старший брат Бориса Гольдштейна – Михаил родился в 1917 году, впоследствии скрипач, композитор и педагог.
Их родители – Сара Иосифовна и Эммануил Абрамович, всю жизнь посвятили детям и стремились дать им достойное образование. Одно время они содержали частную мужскую гимназию, где сами и преподавали[2].
В возрасте 5-ти лет Буся Гольдштейн начал свои занятия в классе легендарного одесского педагога Петра Соломоновича Столярского и уже через полгода публично исполнил программу из нескольких пьес.
Даже для вундеркинда его быстрый творческий рост был необычен! После четырех лет занятий со Столярским семья Гольдштейнов переезжает в Москву, где Буся поступает в Особую детскую группу при Московской Консерватории (позднее – Центральная Музыкальная Школа), в класс профессора А.И. Ямпольского. Теперь его поразительные успехи становятся достоянием всей музыкальной Москвы – он выступает с новыми для себя произведениями Баха, Паганини, а Концерт Мендельсона исполняет с оркестром Московского Радио.
В 1933 году в 1 Плетнем возрасте Буся Гольдштейн принимает участие в 1-м Всесоюзном Конкурсе скрипачей. Хотя из-за возраста он играл вне конкурса, но играл настолько ярко, что ему присваивается специальная премия (5000 рублей). На заключительном концерте присутствовали Сталин, Молотов, Киров. После концерта вождь пригласил к себе в ложу Бусю и сказал, что он играл лучше всех и даже объяснил почему. Вскоре после этого Гольдштейнам была выделена отдельная квартира в новом доме на ул. Чкалова. «Всё казалось сказочным после кошмара, в котором мы жили прежде», – вспоминал артист много лет спустя.
В 1934 году во время гастролей в Москве всемирно известного скрипача Яши Хейфеца[3] Буся Гольдштейн предстал перед мировой знаменитостью и играл ему более получаса. До этого многих одарённых юных скрипачей Хейфец выпроводил почти сразу, так как они не сумели удовлетворительно сыграть гаммы во всех видах, требуемых Хейфецем до всего остального.
В классе Ямпольского Гольдштейн пробыл до 1936 года. Примерно за год до этого, в марте 1935 года, в Варшаве состоялся 1-й Международный Конкурс им. Генриха Венявского. Советский Союз представляли: 27-летний Давид Ойстрах и 14-летний Борис Гольдштейн. Третий участник – Борис Фишман – в день отъезда долго и безуспешно ждал машину, которая должна была доставить его на вокзал. Машина так и не пришла, и объяснений ему не было дано никогда[4].
Победителями Конкурса стали – Жанет Невэ (1 -я премия. Франция), Давид Ойстрах (2-я премия), Генри Темянка (3-я премия, Англия), Буся Гольдштейн (4-я премия). Вот что писал в заметке о Конкурсе в «Комсомольской правде» Давид Ойстрах: «…Зал умолк… В напряжённой тишине, приходя во всё больший энтузиазм, по окончании каждого номера программы, которая закончилась подлинным триумфом для моего юного товарища. Вопреки регламенту Конкурса, публика заставила Бусю несколько раз выходить на поклон». Это, безусловно, важное свидетельство такого авторитетного артиста, как Давид Ойстрах, бывшего к этому времени уже доцентом Московской Консерватории.
Судя по варшавской прессе, игра Буси произвела сенсацию. Его осаждали репортёры с просьбами об интервью. Обращались к нему и представители еврейской прессы. В одном из его ответов были такие слова:
Вскоре после Конкурса разногласия между профессором Ямпольским и родителями Буси привели к переходу Гольдштейна в класс профессора Л.М. Цейтлина. Дело касалось концертной работы юного скрипача и степени её активности. Профессор Ямпольский настаивал на обязательном посещении всей школьной программы и выступлениях на эстраде только в каникулярное и свободное от школы время, с чем категорически была не согласна мать Буси. «Вундеркинд должен играть концерты», – говорила она. «Дети более скромных способностей должны посещать все занятия. Иегуди Менухин[5] в школу не ходит, а выступает на концертах», – добавляла она. Профессор Цейтлин отнёсся с полным пониманием существующей проблемы и старался помочь совместить занятия в школе с более полноценной концертной работой.