– Да задолбала забота о моей персоне! Хаунд, чего ты сидишь и так грустно, до блевоты, смотришь на меня, а?!
Хаунд ничего не ответил. Кивнул на кобуру.
– Повыше подними, йа.
– Без тебя знаю!
Хаунд, вздохнув, встал, навис над Кулибиным, злобно сверкающим светлыми глазками из-под кустистых бровей.
– Страшно, йа?
Калека сплюнул, чуть не попав ему на сапог.
– Аж штанишки намочил, папочка, блин…
– Ты решил идти вместе со мной, камрад?
Кулибин, пыхтя, скривил лицо.
– А куда ты, оглобля такая, без меня денешься-то? Ты ведь не к теще на блины собрался, да?
– Рихтиг.
– О Господи! Вот ведь послала судьба на мою голову такого… такого…
Хаунд сжал его плечо, ухмыльнулся и пошел собирать арсенал. «Тут топором и револьвером не обойдешься. Надо запастись серьезнее, взять то, что берегли на черный день. А тот, судя по всему, не просто настал… а шпарит вовсю уже вторые сутки подряд, йа».
Время забирало свое. Как ни старались люди, как ни вкладывали самих себя, знания, умения, найденные материлы, но… время всегда немилосердно.
Когда Хаунд приходил в себя, очнувшись где-то на площади Кирова, в ходу еще вовсю были автоматические тарахтелки с пукалками. И даже патроны к ним, отыскиваемые с огромным трудом, не стоили, как сейчас… неподъемно много. Сейчас…
Изнашивается многое, металл изнашивается порой очень быстро. Так что «рихтер» и «галан» с ним были всегда не просто из-за лихости… Хаунд просто умел правильно рассчитать – когда нужно брать что-то более серьезное, а когда можно обойтись малой кровью.
Кулибин уже прошелся по полкам, выгребая все необходимое для себя и Зуба, не трогая любимые игрушки самого Хаунда. Например… например, его АПС, оказавшийся в руке во время того пробуждения. Старый товарищ давненько не грохотал, подремывая в глубине оружейного ящика, и сейчас шепотом, тихим и едва слышимым только хозяину, даже немного ругался. Ворчал так, по-стариковски, но не очень зло. Чуял, стальной убивец, что скоро разойдется не на шутку – успевай подкидывать магазины.
Большой «Вепрь» с переделанным под него диском барабанного типа удобно лег в ладони – матово-черный, обманчиво-неповоротливый и ленивый. Патроны для него Хаунд снаряжал сам, помечая разноцветными точками содержимое. Картечь, рубленая и отлитая, пули-боло, на коротком расстоянии бьющие еще страшнее, оперенные стрелы с надрезами по длине, ввинчивающиеся в плоть, бетон, дерево – как хорошее победитовое сверло.
Гранаты Хаунд бережно хранил, скупая их где только получалось или забирая силой. Разок ему повезло найти целый ящик, только целыми в нем, с не тронутыми коррозией чеками или взрывателями, оказалась половина. Но и ту Кулибин, ласково перекатывая в пальцах, перезарядил и подготовил к работе.