О… Истинно самарская заморочка. Есть город и есть Город. Город с большой буквы – это все, что где-то от Полевого спуска к Волге и до Хлебной площади. Вот это Город. А все остальное… город. И, да, Карно думал верно.

– Йа, с этой сивой крохой все несколько непонятно. И?

– Я и говорю, дружище, что тут сразу много интересного случилось. Началось, не поверишь, когда я решил посмотреть – чего это мой пианист с кралей городской тусит? На что ту уламывает и чего сам такой весь, как хозяин тут? Подхожу, ба-а-а… а у них в кружках так и плещется джин «Сапфир». Голубой, как говорится, аки небо над головами раз в полгода.

Хаунд хмыкнул. На мелочах прокалываются только идиоты.

– Ну, я его отозвал, мол, туда-сюда, нужен, кое-что спросить… Смотрю, у него, как говорится, ноги от страха почти заплетаются. Ну, думаю, вот и дела какие-то…

– Кто?

– Кто-кто… Прогресс. На них он шпионил и сливал, что мог. А я ведь его, как говорится, с улицы подобрал. Его ж бросили, когда шли на Московскую с БКК. Он ногу подвернул, идти не мог. Лежит, сученыш, помню, весь в химзе и снегом уже припорошен, а через стекла, как говорится, слезы горючие так и блестят, так и катятся…

– У… сейчас растрогаюсь. И ты, йа, проявил форменное благородство, подобрав пацаненка, воспитав его, дав кров над головой и место за столом. И все это, надо думать, из человеческого сострадания и милосердия… А вовсе не из-за набора химзащиты, противогаза и человеческой души, после выздоровления потянутой ножки направленной на самую грязную работу и бесплатно, йа? Ну… как бесплатно… за миску жратвы и две кружки воды в день.

Карно перестал улыбаться.

– Хаунд… ты, как говорится, сволочь. И негодяй. Не веришь в добро людское.

– А вы сами-то верите? Мне положено, я же не человек.

– Да? Точно, как говорится, забыл. Ну, понимаешь, на Прогресс он работал. И попалился этим бухлом, что ему передавали раз в неделю, а у него склад свой был. Вон теперь, смотри, мой бар, как говорится, прямо настоящий.

Что верно, то верно. Зеркальные стенки, пусть и убранные сеткой, отражали добрых два десятка бутылок с цветными этикетками.

– Да этого добра вон там, в молле, как грязи.

– Так то – просто упаковка, как говорится. А тут настоящее…

– Йа… действительно. Так, а эта фрейляйн, брякающая на пианино, откуда взялась?

Карно пожал плечами.

– Нашли. В общине одной, неподалеку.

Хаунд кхекнул.

– Что? – Карно недоуменно посмотрел на него.