– То есть, натюрлих, выглядит это так…

Хаунд, вздохнув, мотнул головой:

– Пропадает у тебя тапер-штирлиц, и тут, неожиданно, в какой-то там общине, находится милашка, умеющая тренькать на клавишном инструменте, да еще и вся из себя… вундрбар шёйн, хм…

– Так… – Карно, постучав пальцами по столу, наклонился вперед. – Ты, это, как говорится, к чему клонишь-то?

– Я не клоню, камрад. Я прямым текстом тебе говорю, что поговорка про седину в бороду и беса в ребро чаще всего правильная. Иначе с чего вдруг ты, двадцать лет держащий в кулаке всю местную шоблу, вдруг не замечаешь очевидного, йа…

Карно, непонимающе косясь на красотку за роялем или чем там было музыкальное средство, начал сопеть. Сопящий Карно, как правило, сопровождался в скором времени крайне быстрым и жестким потоком ярости, конкретно направленным на кого-то. И находиться рядом с ним в такие минуты любили не многие.

– То есть, Хаунд, ты, как говорится, считаешь…

– Йа. Именно так и считаю.

– Ну, Хаунд…

Карно ушел. Даже жаль, с одной стороны… с другой – гость полностью обезопасил себя, заняв хозяина на весьма приличное время. А как еще? Карно умный, хотя иногда хотел верить во что-то хорошее. Сейчас вот, к примеру, поверил в отношения с молоденькой как бы музыкантшей и, судя по всему, знатно расстроился, понимая правду.

Вряд ли было как-то иначе до Войны. Если молоденькая красотка или юный красавец вдруг оказывались в любовниках у кого-то гораздо старше… Ни хрена это не любовь. Что угодно, но не чувства. Расчет чаще всего, решение каких-то проблем или, вот как сейчас, шпионаж. В последнем Хаунд был уверен на сто процентов. Почему? Звериное чутье, йа.

Так что подвернулась та самая не совсем пианистка вовремя. И уж наверняка пара близких Карно человек, давно думающих, как Хаунд, сейчас радостно потирали жесткие потные ладони, ожидая, как доберутся до нежного девичьего тела и примутся вытаскивать из нее правду всеми возможными способами.

Хаунд, со стороны грустно оценив хрупкую тонкую фигурку, сидящую к нему спиной, даже немного пожалел Куколку. Но недолго. Своя женщина всегда дороже, и, пока Карно злился и готовился к неприятной беседе с красоткой, пора было подумать о личных проблемах.