— Всегда.

— Женщины, – с ужасом произнес Никита, и я хихикнула.

На мой смех отреагировали странно. Никита повернул ко мне голову, и я снова увидела в его взгляде любование. Ксюша надулась, будто я – предательница и обманщица, а в глазах Наташи мелькнуло веселье.

— Так вы же нам целую речь двинули, чтобы на работе никаких романов не крутили. Или, раз вы директор и самодур, вам можно, а нам нельзя? – звонко подала голос Наташа. — Вы простите, конечно, за наглость, но демократия должна быть всеобщей. Как и тоталитаризм.

— Мы просто друзья, – парировала я, но никто меня не услышал.

Или не захотел услышать.

— Так Надя ведь у нас не работает, – пожал Никита плечами. — Полиция нравов может взять выходной, устава я не нарушал.

— Значит, вы вместе? – ахнула Ксюша.

Никита только улыбнулся, и качнул головой так, что это можно принять и за «да», и за «нет».

Нет, ну что за мужик такой?

— Вы слишком многое коллективу позволяете, – заметила я.

— Буду я еще на женщин в праздник рычать, – закатил он глаза.

— Надь, а почему ты мне не рассказала? – Ксюша опрокинула стопку, и обвиняюще взглянула на меня.

— А может, тост? – воскликнула незнакомая мне девушка – симпатичная, темненькая, чуть смущенная. — Никита Борисович, очень просим!

— Будет тост, Таня, – кивнул он, и поднялся.

А я подарила Тане взгляд, полный благодарности. Та чуть смущенно пожала плечами, и положила голову на плечи парню-блондину… кажется, это родственник Бориса Ефимовича, а значит и родственник Никиты тоже.

— Дорогие коллеги, – начал Никита…

… а дальше мне расслышать его, несомненно, выдающуюся и прочувствованную речь не удалось. Ксюша каким-то чудом просочилась между стеной и стульями, и чуть ли не на колени мне упала.

— Надь, так нельзя.

— Как?