— И? – спросила Ольга Андреевна.

— Что «и»?

— Заявление нужно отозвать.

— Лиде не грозит уголовка, Надя, ты ведь понимаешь это. И понимаешь, в какой стране ты живешь, – мягко произнес Андрей. — Ты просто потратишь свои нервы, немного подпортишь Лиде репутацию, но ничего не добьешься. При том, что Лида даже не виновата.

— Мы можем договориться мирно, – кивнула Ольга Андреевна.

— Сколько? – спросила моя мама, и я чуть не закашлялась от этого вопроса.

— Мама!

— Компенсация должна быть весомой, – мама отмахнулась от меня, как от назойливой мухи. — Я ведь правильно понимаю, что некая Лида, которая вам обоим так дорога, покушалась на жизнь и здоровье моей дочери, да так успешно, что Надя в тяжелом состоянии лежит в больнице?

— Она не в тяжелом состоянии, – Ольга Андреевна расслабилась, и улыбнулась. — Весьма бодро выглядит, румяная вся, аж блестит.

Чертовы мамины румяна с шиммером!

— Но разговор ушел в понятное мне русло, люблю деловых людей, – добавила Ольга Андреевна. — Разумеется, деньгами мы не обидим, на этот счет можете не беспокоиться.

— Давайте обсудим сумму…

— Мама, да хватит уже! – я схватила ее за руку, и вцепилась ногтями. — Вам лучше уйти, Ольга Андреевна. И вам, Андрей Павлович. Деньги я не возьму, вы зря пришли. Мама, тебе тоже пора. Всем спасибо, все свободны.

Ольга Андреевна покраснела от гнева, и теперь не отличается от нарумяненной меня. Глаза сузила, как кошка, и начала элегантно подниматься со стула – медленно, грациозно.

Дверь открылась снова, и я чуть не закричала благим матом, что никого нельзя ко мне впускать, а выпускать можно. Желательно всех и сразу. И с охраной. И чтобы больше никаких гостей.

Но вошла не медсестра, а Никита, слава тебе, Господи!

— Дорогой, хоть ты поговори со своей… подругой, – Ольга Андреевна обратилась к Никите, гневно раздувая ноздри. — Я пришла с миром, но Надя меня выгоняет.

— Сереженька, – закричала мама, и махнула рукой, задев меня по уху. — Заходи!

Сергей за спиной у Никиты, у открытой двери, а рядом с ним и медсестра, и врач. Что-то втолковывают.

Никита обернулся к коридору, а затем снова повернулся ко всем нам, так и не закрыв дверь.