— Они в гостевом доме, Лиза не успела ничего понять. Мать ее увела. Кудряшка только искры увидела, не волнуйся о ней. Отец тоже с ними. Мама… она Лизу не обидит, не волнуйся, – Никита гневно раздул ноздри. — Лиду отец в машину утащил и заблокировал.

Я опустила глаза на живот – туда, где сейчас руки Никиты. Они… трясутся? Да, подрагивают. А моя одежда в дырах на животе, он расстегнул испорченное, промокшее и пригоревшее пальто, и выдохнул.

— Крови нет. Надя, как ты? Не молчи, пожалуйста.

— Голова побаливает. Что случилось?

— Лида в тебя фейерверком выстрелила. В живот. Ты загорелась, отлетела. Черт, – он сжал ладони в кулаки, отвел от меня глаза. — Скоро скорая приедет. Скажи, что мне сейчас сделать? Компресс, таблетки? Я вообще не разбираюсь в этом. Я…

— Никит, я в порядке, – протянула к нему руку, и шею снова прострелило болью – неслабо меня приложило. — Скорая приедет, посмотрят меня. И… фейерверком? – я на секунду зажмурилась в ужасе, представив, что Лида выстрелила бы в лицо, или в руку. — Хорошо, что я в слоях одежды была, да? – улыбнулась ему слабо.

Какая-то реакция у меня ненормальная, заторможенная. Чувствую, будто время замедлилось, а вместе с ним и я сама. Но главное, что Лиза не испугалась, не поняла, и сейчас в безопасности. И Лида… заперта, так Никита сказал вроде?

— Вызвал, – крикнул Борис Ефимович. — Обещали через пятнадцать минут приехать, пункт скорой в Михайловке. В поселке есть фельдшер, но он напраздновался, и лежит лицом в оливье. Как Надюша?

— В порядке, – откликнулась я, стараясь быть бодрой.

Никита помрачнел еще сильнее. Вроде и расслабился и разозлился одновременно – не понимаю, как у него совмещаются такие разные эмоции одновременно.

— Бать, иди пожалуйста к Лизе. Ты ладишь с малышкой, маму она совсем не знает. Я с Надей останусь.

— Лизу сюда привести?

— Нет, – ответили мы с Никитой одновременно.

Борис Ефимович вышел через минуту, я даже не увидела его, он за моей спиной, у двери стоял.

— Надь, честно, как ты?

— Не очень. Не понимаю пока, но рада, что жива, – ответила я честно.

Вроде болит только голова и шея, живот я вообще не чувствую, но Никита сказал, что крови нет. Одежда защитила. Все остальное тело как ватное, ноет, суставы несильно выкручивает, и энергии почти нет.

А еще… еще я горела. Боже мой, Лида меня подожгла. Меня – живого человека, фейерверком в меня выстрелила, я вспомнила. Говорила что-то про «нечаянно», но так ли это?

Нет, не так. Я знаю это, как знает и Никита, иначе бы не запер ее.

Она в меня стреляла. И фейерверком лишь по случайности. Было бы в ее руках оружие, думаю, она бы его пустила в ход.