Думала, он про предложение вывел меня поговорить, а он про Лиду, мать, и прочие прошупрощебные вещи. Значит, точно пошутил, да?!

— А теперь к более важному, – глухо продолжил мужчина, взъерошил волосы, и нервно рассмеялся. Я с чисто женским, каким-то даже мелочным удовольствием наблюдала за его волнением. Значит, не одна я парюсь от всего произошедшего.

Вот и правильно! А то ходил тут такой серьезный, а это лишь маска. Так-то!

— В общем… черт, – выругался Никита. Я сложила руки на груди, подозревая, что сейчас мы поговорим про предложение руки и сердца. Улыбнулась, и кивнула ему. Мол, продолжай, родной, я очень внимательно слушаю. Ногой бы еще притопнула, но они в снегу по колено – не увидит и не оценит. — Надь, я… я тебя люблю, – грубовато и в то же время смущенно произнес мужчина.

Ого!

— Любишь? – на миг я опустила глаза в смятении, а затем снова взглянула на Никиту.

— Люблю! Как-то быстро все, и… бл… черт, – снова выругался Никита, — мда, не ожидал, что я такой косноязычный баран. Надь, все у нас быстро случилось, но я не парнишка, который похоть с симпатией, симпатию с влюбленностью, а влюбленность с любовью попутать может. Я тебя люблю. И именно поэтому и предложил тебе выйти за меня. По-идиотски предложил, каюсь, но искренне. Просто в момент попал, а потом дошло, что о таком наедине говорят и не при двух скандалистках.

Он смотрит требовательно, даже набычившись. Говорит, что не пацан, но… ох, Боже мой, ругается, и вообще все не романтично, а немного трагикомично, но как же мне сейчас хорошо. Было плохо, был шок, а сейчас отходняк и эйфория. И Никита в любви признался, хотя ему тяжело это далось. Именно как пацану, который в первый раз девушке о любви говорит.

— Правда любишь? – шмыгнула я носом, и уткнулась ему в грудь.

— Правда, – мягко произнес Никита. — И мы можем подождать со свадьбой, и с помолвкой. Поставим на паузу, если ты не готова. Я понимаю, у тебя ребенок, и своя налаженная жизнь, а тут я со своей придурковатой семьей и не менее придурковатым предложением. Я подожду, Надь. Нам некуда торопиться.

— А тебя на Лиде не женят? – прошептала я.

Боже, о чем я? Он говорит, что готов всю назад отыграть. И я еще не сказала, что тоже его люблю. Я это должна была произнести, а не про Лиду говорить! Вот же дура!

А Никита расхохотался.

— Не женят, Надь. Я просто не хотел скандалить, потому немного пустил все на самотек с Лидой, мамой и их планами. Знал же, что ничего у них не получится, и просто отстранился, так как задолбали они меня. Мне тридцатник, как меня можно силком в ЗАГС приволочь, глупенькая?

— И правда, никак, – признала я. — Никит, я тоже тебя люблю, – выдохнула я, не отрываясь от его груди.

Он сжал меня крепче, кажется, после этого дня я вся в синяках буду – на талии, на плечах, и плевать. Такой абьюз я готова потерпеть. Хорошо же!

— Правда? – прошептал Никита также, как я совсем недавно.

— Правда. Люблю.

Подняла на него глаза, и увидела мужскую самодовольную улыбку. Вот котяра. Так и светится весь, мол, конечно, любишь, как меня вообще можно не любить?!

Сейчас поцелует! Вот точно, сейчас чуть наклонится, и ка-а-ак поцелует!