– Бред! Признайся, нажралась чего-то с Мурлыкой?

Семёныч не согласился:

– С Ильёй что-то не так. Давно.

Мясоедов начал с осмотра блевоты. Потом посветил фонариком вдаль.

За баками не было ни души.

Мы вышли на бетонную площадку.

– Ну, Котина? Где же маньяки, трупы и кровь?

Луч выхватывал из полумрака лишь серый бетон.

Куда делась кровь? Может, бетон был застелен плёнкой? Я вполне могла её не заметить.

Я вдруг поняла одну очень странную вещь. Если пацан жрёт говно, это вовсе не значит, что он идиот. Может быть, в этот самый момент он за мной наблюдает и точит столовский нож.

Кажется, идиотка тут я. Теперь моя очередь наслаждаться дерьмом, в которое я сама и залезла.

Семёныч пробормотал:

– Однако, собаки действительно нет. Она бы уже прибежала, это её территория.

Мясоедов осмотрел лестницу, на которой болтался обрезок верёвки.

– Не улика. И дерьмо не улика. У нас оно всюду – от подворотен, до Рады.

Он развернулся. Световое пятно заплясало на мне.

– Та-а-ак… А что у тебя с рукой?

– Фиест прокусил. Потом, Илья его отозвал.

– Когда это было?

– Два дня назад.