— Смерть… смерть… смерть… Не маги, не маги. Нет… смерть…, не маги. Маглы! МАГЛЫ! — сбив Вальпургу с ног, Белла пулей выскочила из дома. Отправленный вдогонку Кричер схлопотал «остолбеней». Оказавшись на пороге, беглянка аппарировала в неизвестном направлении.

— Гарольд! — накинулась на меня крёстная.

— Идём к гобелену, — не позволив сбить себя с настроя, холодным, не терпящим возражений тоном, сказал я.

— К гобелену? К какому гобелену?

— К семейному! Крёстная, мы теряем время, — подхватив Вальпургу под руку, я направился в подземелья с ритуальным залом и гобеленом с генеалогическим древом Блеков. Через пару минут мы ворвались в искомые покои. — Осталось только ждать, крёстная. Белла отправилась умирать…

Не знаю и знать не хочу, в какую клинику аппарировала Белла и как уговаривала медперсонал: империо, круцио, конфудус или жесткая легилеменция с заменой приоритетов и воспоминаний, но через полчаса ожиданий, показавшиеся нам вечностью, вокруг листа с её именем образовалась черная рамка с датой смерти. Вальпурга, побледнела, часто-часто задышала и всем телом повисла на мне. Через три минуты рамка исчезла, а у меня из головы всё не выходил фильм «Коматозники». В Роду Блек прибыло тех, кто при жизни имел сомнительную честь заглянуть за грань. Прошло ещё полчаса, мы по-прежнему тупо глядя на лист с именем сумасшедшей девчонки, сидели напротив гобелена.

— Я её лично выпорю, — сжала кулачки крёстная. Вальпурга успела успокоиться, повторно накрутить себя, вновь взять чувства под контроль и дать им свободу, — вожжами, розгами по голой заднице! Кричер!

— Да, Госпожа! Кричер слушает!

— Приготовь розги и лавку с ремнями в малой пыточной! Быстро! — перед тем, как испариться, домовик низко поклонился. — Я её на хлеб, на воду! — грозила в потолок Леди Блек.

Тихо скрипнула входная дверь. Виновато опустив глаза долу, в комнату вошла растрёпанная Белла. Поход за грань оставил след на буйной гриве не менее буйной волшебницы. Белоснежная прядь дюймовой ширины торпедным следом змеилась по смолянистым кудрям красавицы, но поражало не изменение причёски, а взгляд, который перестал цепляться за гранитные и мраморные плиты пола, устремившись на присутствующих. Доказательств того, что Балла вернула память, не требовалось, ибо в её глазах их хватало с избытком. Только прошедшие, огонь, воду, медные трубы и Азкабан имеют такой взгляд. В абсолютной тишине, выражая полное смирение, Белла сложила ладони «лодочкой» и припала на одно колено. Вальпурга тихонько подтолкнула в спину… Старинные своды, сложенные из грубого отёсанного камня засвидетельствовали магический оммаж.

— Мой господин, — глухо пророкотала Белла, — нижайше прошу Вас выйти. Я должна смиренно принять заслуженное наказание. Леди Блек, я в вашем распоряжении. Кричер!

В углу комнаты материализовалась лавка и ведро с замоченными в солёной воде розгами. Кивнув крёстной, я прикрыл за собой дверь. Незаметно подвешенное заклинание «слухач» принесло шелест снимаемых одежд и тихое поскрипывание лавки, принимающей тело виновницы. До этого момента женщины не произнесли ни слова.

— Считай! — прорычала Леди Блек. Свист и звучный шлепок.

— Раз! — свист… — Два…

Свист. Удар. Свист. Удар, по звуку я определял, куда Леди Блек приложила непутёвую племянницу: по заду, спине или по шее.

— Двадцать…

— Достаточно! В следующий раз ты так легко не отделаешься, запорю до полусмерти. Одевайся. Зелья и мази использовать запрещаю.

— Слушаюсь, Леди Блек!

— Приводи себя в порядок, ужин через тридцать минут, из-за тебя он и так задержался.

Вот так состоялось «возвращение блудного попугая». Неестественно прямая Белла явилась в столовую ровно через тридцать минут. Учтиво раскланявшись с присутствующими, она осторожно присела на край пододвинутого мною стула. В ментале я ощущал её боль, но маска на лице женщины трещин не давала. Наутро я уговорил крёстную на ослабленную версию заживляющего бальзама, но радость Беллы от послабления режима разбилась о новость, что она должна сопровождать сюзерена в Косой переулок и Тёмную аллею…