Срок исполнения – не позднее IV квартала 1950 г.
б) определение числа делений олова, числа образующихся ядер продукта 130 и числа захвата нейтронов оловом с образованием олова-119 для 14-мегавольтных нейтронов и нейтронов DD-реакции, попадающих в модель многослойного заряда.
Срок исполнения – не позднее 3–4 месяцев после получения многослойного заряда».
Таким образом, группе Мещерякова поручалось выполнить измерения сечений реакций (7) – (8) и посмотреть, насколько эффективно нейтроны, образующиеся в этих реакциях, разваливают уран.
Что важно в этом отрывке? Обратите внимание на даты – февраль 1950 г. То есть в 1946 г., когда установка «М» замышлялась, о важности такой задачи никто не подозревал. Но было стойкое ощущение, что на строящейся установке «можно перейти к открытиям новых физических явлений» и исследованию важных прикладных задач. И оно оправдалось.
А где был Бруно в феврале 1950 г.? Правильно, он тогда работал в Харуэлле. Никакого отношения к началу программы по изучению сечений реакций синтеза легких элементов на установке «М» он не имел. Да и впоследствии этим не занимался. Что он делал в Дубне до 1955 г., мы подробно рассмотрим в следующих главах.
Надо отметить, что основная работа по созданию термоядерного оружия была сделана в КБ-11. Измерения на установке «М» дали определенный вклад в его создание, однако эта активность занимала сравнительно скромное место в программе исследований на синхроциклотроне.
К сожалению, мы не очень хорошо осведомлены о том уникальном достижении, которое состоялось в Дубне в конце сороковых. Построить за три года самый мощный ускоритель элементарных частиц на планете – это реальное доказательство возможностей советской науки и высокого общего уровня производства и техники в стране. Да просто подвиг. И люди, которые его совершили, достойны всяческого уважения.
«Но если что и осталось в Дубне от той далекой весны 1947 года, так это ночные крики птиц на вершинах деревьев, а над ними все те же совершенное безучастные к делам людей звезды. Свет их все чаще обостряет щемящую боль – она от невозможности снова пережить все: и сопричастность к рождению этого города, и запуск первого ускорителя, и бесконечный поиск неизведанного», – такие лирические строки написал в конце жизни М. Г. Мещеряков [81].
27. Первые дни в Дубне
Празднование 75-летия Бруно на его работе было скромным. Просто пили чай с тортом. Директор ЛЯП ОИЯИ В. П. Джелепов сказал прочувственную речь. Бруно болел и извинился, что из-за отсутствия голоса не может ответить. Начали вспоминать старые времена. Яков Абрамович Смородинский рассказал про первую встречу с Бруно:
– Дубна в те времена была жутко закрытым городом. Нам не разрешалось говорить, куда мы едем. И вот сидим мы с Померанчуком и Гейликманом в гостях у Мещерякова, а тот вдруг говорит:
– Угадайте, кто сейчас сюда войдет?
А нам сразу вспомнился популярный тогда анекдот про сумасшедших:
Один полоумный говорит другому:
– Угадай, что у меня в кулаке?
Тот отвечает:
– Троллейбус!
Первый медленно заглядывает в кулачок и отвечает: «Верно!».
Ну, мы и отвечаем Мещерякову – троллейбус!