– Мне казалось, ты торопишься, – обронила она, по-прежнему не сводя взгляда с лилий.
– Тороплюсь, – ответила я и села рядом. Моя рука соскользнула на ее сгорбленную спину, погладила. – Дарина была бы счастлива вашему воссоединению. И не осудила бы тебя ни за что. Она вообще мало кого осуждала. Даже меня поддерживала, а я часто всякую дикость творила. Подбивала ее перелезать через забор Академии и убегать гулять в город. Дарина соглашалась, потому что вместе надежнее, а одна я непременно во что-нибудь вляпаюсь. Вляпывались вдвоем, но и выпутывались вдвоем. Она не давала заиграться. Всегда была моим голосом разума. Мне его не хватает. Ее…
– Голосу разума зачастую не хватает жажды приключений, – шумно вздохнула Рада и повернулась ко мне. В обращенном на меня взгляде была скорбь и ни капли злости. – Полагаю, вы друг друга уравновешивали. Ей не бывало с тобой скучно, она писала мне об этом. И про ваши вылазки в город рассказывала, почти хвастаясь. Хорошо… что ты у нее была.
– Наверное, – сказала я растерянно. – Я думала, ты будешь меня ненавидеть.
– Подумай ещё, – хмыкнула она и вновь уставилась на клумбу.
Я облизала дрожащие губы, неожиданно показалось, что в профиль Рада напоминает Дарину, какой бы та выросла, если бы не умерла. В нос остро ударил запах лилий, на глаза навернулись слезы. Я ведь ее так и не оплакала. Я запрещала себе плакать, потому что любая слабость непозволительна. Но разве это она?.. Речь же о Дарине… Щеке стало мокро, а на душе как-то легче. Слезы были совсем не стыдные, тихие и горькие, дарующие освобождение. Рада отпустила свои колени и сделала то, на что я так и не решилась, – обняла меня обеими руками за шею. Всхлипнула и тоже расплакалась.
Не знаю, сколько мы так сидели. Я гладила ее по спине, пока Рада не успокоилась. Объятия разомкнулись, а тепло осталось. Неосязаемое, но самое что ни на есть настоящее.
– Ты говорила, Дарина до сих пор с тобой… – пробормотала она, вытирая лицо краем плаща. – Получается, видишь ее дух?
– Только будучи при смерти. – Я промокнула глаза рукавом. – Дважды было. Этой весной и сегодня.
– Что?.. – Раду передернуло. – Надеюсь, третьего раза не будет.
– Я постараюсь, чтобы не было. А почему ты спросила? Хочешь связаться с ней через меня?
– Хочу, но озвученный тобой способ – перебор. А другие существуют? Насколько я поняла, ты можешь заклинать духов.
Могу. Увы, не умею. Научусь, и мой дар позволит сестрам… попрощаться. А мне – выяснить, что держит Дарину в нашем мире. Почему я не задумывалась об этом раньше? Отвлекали то задания тайной службы, то выслеживание адептов, то облавы на Культ!
– Я постараюсь установить с ней связь, – пообещала я. – Возможно, пообщаетесь через меня. Если еще встретимся…
– Зачем тебе уезжать? – Рада закусила губу. – Основатель Культа – опасный противник, но ты обзавелась могущественными союзниками. Герман по твоей просьбе закон нарушает, приютив меня, и начальник вроде во многом тебе помогает. Северин, да? Вместе вы уже логово адептов накрыли, а этим вечером они лишились шпиона во дворце. Сбежать легко, а вот скрываться потом и от Культа, и от вашего Надзора… Что до недостачи артефактов – если ты останешься, подозрения на тебя не падут.
Это верно. Полуобморочные девицы после большой потери крови не грабят склады. Но…
– Нет, – покачала я головой, – его высочество с господином высшим магистром не знают всего. Узнают – казнят без сожалений.
Рада с сомнением изогнула бровь. Она тоже не знает всего. Герман не простит мне Анелию, а Северин – запретную магию. Поиграли в «союзников», и достаточно.
– Не решай за других, – в ее интонациях впервые слышался укор. – На мой счет ты ошибалась. Вдруг и они не станут тебя ненавидеть?
– Ты не понимаешь! – Я вскочила с травы. Одернув юбку, отрезала: – Мне смертный приговор подписан и Культом, и теми, кто против них борется. Защищать меня чревато. Я не собираюсь подставлять ни тебя, ни этих двоих. И точка.