— Лежачий.

— Чего?

— Лежачий, товарищ полковник. Под лежачий камень вода не течет.

— А ты не умничай, майор, не умничай. Ты на ус мотай. Я дело говорю.

— Значит, вы предлагаете…

Зинченко предостерегающе выставил перед собой ладонь, такую же квадратную, как он сам.

— Я ничего не предлагаю, Никонов. Я размышляю вслух. Ты высказал предположение, что похищением девушек занимается какой-то психически нездоровый человек, опасный для общества во всех отношениях. Неудивительно, если на допросах такой тип будет запираться и всячески путать показания, чтобы пустить следствие по ложному пути. Следишь за моей мыслью?

— Слежу, — кивнул Никонов. — Но тут не срастается…

— Что у тебя не срастается?

— Девушки-то все равно не отыщутся.

— Возможно, — согласился Зинченко. — Но у нас будут признательные показания на руках. Это наш с тобой главный козырь. Подтверждение нашей оперативности и профессионализма.

— Вот мы козырнем, товарищ полковник, а потом девушка опять пропадет. Что тогда?

— Тогда будет тогда, Алексей. Не заглядывай слишком далеко вперед. Нам бы день простоять да ночь продержаться. Мне результаты нужны. Срочно. Про потом будем потом думать. Короче, ступай и возвращайся с планом следственных мероприятий. Кандидата в базе данных подбери. На свое усмотрение.

Никонов встал, сделал несколько шагов к двери, вернулся, остановился перед столом и сказал:

— Товарищ полковник! Я лучше настоящего похитителя найду.

Глаза Зинченко сделались стеклянными.

— Что значит «настоящего»? Я разве липового просил искать?

— Нет, товарищ полковник, но…

— Никаких «но», майор. Ускоряйся. На все про все у тебя три дня. Сегодня у нас что? Вторник? Вот в пятницу утром ты войдешь в мой кабинет с конкретным предложением.

Следовало отчеканить «слушаюсь», развернуться и промаршировать к выходу. Никонов прекрасно понимал это, но все равно заупрямился.