– Конечно помню.
– Я не планировала этого, но когда поезд остановился в “J”, я отправилась на ночную прогулку и в итоге отомстила за смерть всех моих родных и близких: я убила их убийцу.
– Значит, поэтому ты вызвалась в тэйсинтаи. Потому что убили твоих родных.
– Он хотел убить и меня, так что выбор у меня был небольшой: или побег – или смерть. Я выбрала первый вариант.
– А твой друг, Стейнмунн, он был не тэйсинтаем, а пятикровкой, насколько я помню.
– Да, Стейнмунн был пятикровкой.
– Вы были парой или это тоже только слухи?
– Нет, мы не были парой. Это была двусторонняя, детская влюблённость. У нас даже ни одного поцелуя не случилось. И хорошо. Мы остались друзьями.
– Знаешь, Франций ведь была для меня хорошей. Странно осознавать, что она распускала о тебе гнусные сплетни.
– Просто ты человек, с которым невозможно быть нехорошим. А я как раз наоборот…
– Не соглашусь.
– И ладно. Расскажи о себе. Кем ты был до того, как стал Металлом, какую жизнь жил и была ли у тебя семья?
– Был обычным мальчишкой, жил в одном из самых разбитых районов Кантона-B, отца не знал, а мать потерял в двенадцатилетнем возрасте – она умерла прямо на работе: во время сбора лесных ягод легла под дерево и больше не встала, ей не было и тридцати пяти лет. Братьев и сестёр у меня не было, зато по соседству со мной жил мой лучший друг Брейден Борн – парень всего на год старше меня, с которым было весело играть и работать. У Бария в детстве всё было ненамного лучше, чем у меня – отца, братьев и сестёр тоже не было, его воспитывала тётка, которая заодно подкармливала и меня, правда и она в раннем возрасте ушла из жизни, не дожив и до сорока лет – Барию тогда только исполнилось восемнадцать, а мне ещё было семнадцать, так мы и остались вдвоём. С детства занимались сбором лесных плодов, последние четыре года перед Церемонией Отсеивания работали с древесиной: от заготовки доски до производства мебели. Барий частенько менял подружек, а у меня была одна… Я встречался с ней всего год, как раз перед Церемонией Отсеивания. Мы с Барием не знали о своём пятикровии, так что даже не думали, что Церемония Отсеивания так круто изменит наши жизни. Нас отсеили, когда та девушка, на которой я планировал вскоре жениться, была на шестом месяце беременности, – рассказчик резко замолчал, а я от услышанного замерла.
– Значит… – я чуть не поперхнулась. – У тебя есть ребёнок?
– Нет. Когда я вернулся в “B” уже являясь Металлом, это было как раз в той поездке, в которой ты отомстила за смерть своей семьи… Так вот, когда я вернулся, я узнал, что у меня родился сын. Девушка умерла во время преждевременных родов. Ребёнка якобы передали в приют… Я пытался разыскать его, но его и след простыл – в приютах дети все безымянные, их принимают сотнями и без записей, и к тому же, среди самых маленьких всегда самая высокая смертность. Там были сотни младенцев, подходящих под возраст и пол разыскиваемого мной ребёнка, и ещё сотни младенцев до моего прихода были уже в списках кремированных – в тот год в “B” бушевал серьёзный кишечный грипп, особенно опасный для детей младших возрастов. Быть может, ребёнок в итоге и выжил, и до сих пор жив, но совсем не факт…
– Пятикровки живучие, – сама не зная зачем, я вдруг захотела поддержать его этим замечанием.
– Ребёнку могло и не передаться моё пятикровие.
– Да уж, совсем не радужное у нас прошлое.
– Зато радужным может быть наше будущее, – он поднял свой бокал, я сразу же поспешила поднять свой, и мы чокнулись.
Пока мы запивали тост, я думала о том, что же конкретно он мог иметь в виду под “нашим” будущим: его отдельно и моё отдельно, или всё-таки это было сказано про вероятность чего-то общего?..