— Пряность какая-то дорогая была и чуток жгло, как от перца. Едал я такие блюда, — описывал офицер сбитень.

— И стоила кружка всего полкопейки? — усомнился я.

— У них и медовуха всего копейку за чарку была.

— Ладно цена. А кто разрешил алкоголем торговать? — задал я следующий вопрос.

— Так вы же, Георгий Павлович, и разрешили. На то и бумага была, — получил не менее странный ответ.

Причём, это и Лиза подтвердила.

— Купец письмо показывал с разрешением на торговлю с твоей подписью.

— Сама-то видела? — уточнил я.

— Мне Дмитрий Николаевич сказал.

Как выяснилось, управляющему о том разрешении Иван Тыранов поведал. Да и не вдавался никто в подробности. Обычно же я с купцами торговал. Хватило устного слова, что есть разрешение в праздничный день порадовать людей.

Лиза с мальчишками и воспитателем сходили посмотреть на сжигание Масленицы, а после поспешили домой. Гулять в Перовке жена благоразумно не стала. Холодно, да и эти все забавы для крестьян, а не для барчуков. Мои сыновья с удовольствием бы на локомобиле покатались, чем на привычных лошадях.

И собственно то, что происходило в Перовке после полудня, никто из домочадцев не знал и не видел. Старец с сопровождением убыл и за него никто не переживал.

Последнее, что вспомнили горе-свидетели, — как отец Нестор распивал чай с баранками. К его столу доступ ограничили, но народу собралось прилично ровно по той причине, что вынесли из церкви три самовара, а чай был бесплатным.

А тут приказчики купца стали соблазнять егерей медовухой. Горячей да ароматной. Служивые охраняли старца с августа. Поднадоело им уже всё это дело. Потихоньку угостились алкоголем, рассудив, что в праздник да перед Великим постом можно себе позволить чарочку-другую. Пил ли офицер, я так и не смог выяснить. Тот уверял, что был трезв как стёклышко. Понятно, что он не мог иначе ответить. Предположу, что и его подчинённые скрыли бы такой факт, да слишком много свидетелей было.

Не заподозрили и не подумали ничего предосудительного телохранители по той причине, что тот якобы купец своё добро так и оставил. Ни столы, ни навесы с загородками не убрал. Даже сладкие кренделя какие-то остались висеть. Про медовуху и сбитень достоверных сведений не было. Вполне вероятно, что напитки уже закончились. После появились ряженые в масках. Не то три, не то четыре человека. На дудочке играли, плясали. Там ещё наш хор вышел, заняв привычное место на крыльце больницы. Гуляющие стали концентрироваться в центре. Половина егерей точно видела, как старец встал из-за стола и пошёл слушать песни. За ним привычно двигались почитатели, которых охрана не особо и гоняла.

Когда уехали «купец» и «приказчики», никто не вспомнил! В принципе, это и не было их обязанностью следить. Но они и батюшку потеряли. Двадцать человек в качестве телохранителей — это слишком много. Каждый думал, что сосед следит, а ему нужно лишь держаться рядом. Потом-то выяснилось, что рядом знакомые мундиры, а охраняемое лицо исчезло.

Вначале искали не слишком активно. Фёдора же не было. Потому предположили, что старец устал от увеселений и ушёл в церковь. Когда же сообщили, что раненый Фёдор обнаружен в бессознательном состоянии, тогда и зашевелились.

Искали всем миром до темноты. Каждый закоулок, каждую избу проверили. Про ряженых и купца отчего-то не вспомнили. Отправляли посыльных в имение и даже на глиняный карьер. Уже потом кто-то выдвинул идею с вознесением на небеса и её активно подхватили. Вся толпа дружно рванула к церкви не то молиться, не то за разъяснением.

Священники, принимавшие участие в поисках, немного опешили и возражать особо не стали. Старец же на роль святого претендовал. По логике, мог и вознестись. Вот уж не знаю, сработала бы эта версия, не появись Лиза с управляющим. Те сразу поставили вопрос о том, что отца Нестора украли, и начали выяснять подробности о чужаках.

Удивительное дело эти народные массы. То молились и поглядывали на небо, выискивая вознесенного, и тут же разом закричали о похищении. Стали решать, кому и в какую сторону бежать да догонять. Но куда там! Стемнело уже и время было упущено.