– Если ты не отдашь ей бусину, то с твоей дочерью может случиться что-то плохое, – предупредил Чуну.

Глаза Йены метнулись к нему, острые и злые. Она зарычала и отступила еще на шаг.

– Ты мне не союзник. Ты предал меня.

– Да, ты права, – согласился Чуну. – Верность никогда не была моей сильной стороной. Но сейчас я пытаюсь помочь твоей дочери. Разве не этого ты всегда хотела?

Это остановило Йену. Ее взгляд метнулся обратно к Миён, и ее глаза снова смягчились.

– Дочь. Я хочу, чтобы ты жила.

– Тогда, пожалуйста, верни мне мою бусину. – Миён протянула руку.

Йена потянулась ей навстречу.

– Пожалуйста, омма, – прошептала Миён, поймав взгляд матери. – Она нужна мне.

Йена уставилась на Миён немигающим взглядом. Миён стояла неподвижно, вытянув руки, в то время как ее мать двигалась к ней рывками.

Она была так близко. Миён почти чувствовала пульс бусинки. Та звала ее, желая воссоединиться. Взгляд Миён скользнул к бусине. Она светилась. Так ярко, что Миён больше никуда не могла смотреть. Она нуждалась в ней. Она не представляла, как сумела так долго прожить с ней в разлуке.

Сзади раздался громкий крик. Звук вырвал Миён из ее экстаза перед слиянием со своей душой. Она увидела, как Синхе, морщась от боли, согнулась пополам на боку.

Миён обернулась обратно и увидела, что Йена пристально смотрит на Синхе.

– Омма, нет, просто смотри на меня, – взмолилась Миён. – Верни мне мою бусину.

– Нет, – прорычала Йена. – У тебя ее не должно быть. – И она повернулась, снова превращаясь в ничто.

– Мама! – крикнула Миён. Она повернулась по кругу, ища Йену. Затем подняла отчаявшийся взгляд на Чуну: – Она ушла.