Прошли часы. Алисия изнывала от скуки. Есть или нет охрана снаружи, с ней в любом случае никто не разговаривает. Проходят ли часы, или это тянутся минуты, понятно только по свету за окном, но тучи всё ещё заполняют небо, так что большую часть дня освещение совершенно не менялось. От безделья в голове уже прыгает трёхтысячная овечка, а она седьмой раз повторяет в голове песенку из родного мира, и то, помня только припев да основную мелодию. Настроение от просто угрюмого скатилось к откровенно паршивому, страх за свою жизнь так быстро отъехал на задворки, что с тем же успехом можно сделать вид, будто его и вовсе никогда не было.

Снаружи начинает накрапывать дождь, редкие капельки попадают в окошко камеры. В это же время за дверью послышались шаги, тяжёлые, не то возвращался Микаль, не то каждый второй слуга в этом месте подходит под описание двухметрового шкафа.

Подстёгнутая скукой, Алисия поднялась, отряхнула наряд и зарылась одной ногой чуть поглубже в землю. Если ей придётся провести ещё один разговор ни о чём, то в Микаля полетит уже не суп.

Дверь отворилась, и вместе с тем к ней вошли четверо: Микаль, двое слуг и граф Ястредский. Стало совсем неприятно, ведь в него даже не плюнуть. По крайней мере, пока не станет совсем плохо.

— Я вижу, герцогиня уже уединилась с природой, — оглядев её и выразительно задержав взгляд на её ступнях, частично похороненных в земле, Рафаэль сдержанно улыбнулся, кланяясь в приветствии. Алисия не собиралась отвечать на этот жест взаимностью, сосредоточившись на наблюдении. От четверых будет тяжело сбежать, но если не вступать в бой, а пытаться увернуться от рук и выскочить в коридор… — С другой стороны, это даже хорошо. Приятно видеть подтверждение наших теорий на ваш счёт, госпожа.

— Что? — отвлёкшись, она не сразу обратила внимания на обращённые к ней слова, но стоило пониманию прийти, как надежда, что ей послышалось, расцвела в груди. Потому что послышалось что-то крайне неприятное и невозможное, и потому не похожее на правду. Но, опять же, вспоминая, чем занимается этот человек согласно канону, пары его фраз достаточно, чтобы холодный пот прошиб Алисию, выбивая из её лёгких дыхание и заставляя все органы чувств заработать слишком хорошо. Всё её существо превратилось в зрение и слух, мир же сузился до Ястредского.

— Вы, без сомнений, прекрасно понимаете, о чём я говорю. Боюсь, некоторые люди не видели смысла хранить секрет в действиях королевского целителя, и потому нам известно кое-что очень, очень интересное. Скажите, вы не желаете пройтись со мной, госпожа?

Он протягивает руку, и Алисия не контролирует своего тела, принимая её и следуя за графом. Позади охрана, Микель устроился сбоку, перекрывая ей большинство отступов, а страх, ушедший на короткий миг скуки, вернулся в умноженном количестве. В висках стучало, а дышать стало тяжело. В каком… в каком она веке? Есть ли здесь обезболивающие? Или, ещё лучше, анестезия? Будут ли они так милы, что поделятся этим с ней?

Коридоры, одинаковые каменные стены, тёмные занавески от пола до потолка — всё проходит словно мимо Алисии, она не запоминает поворотов, ступеней, залов и обстановки вокруг. Всего слишком много, и мозг в какой-то момент полностью отключается. Ей что-то говорят, но даже это не улавливается, проходит насквозь, словно какие-то незначительные детали, словно они правда в романе, и началась короткая сцена, перемотка, после которой герой вернётся к своим друзьям сломленным, но не потерявшим надежды, ведь смог покинуть это место.

Алисия не хочет быть этим героем. Она с радостью стала бы третьестепенным торговцем на рынке, впаривала бы людям чай и слушала сплетни, узнавала, что и как у главных героев, через чьи-то злые языки, а не из первых рядов, попадая в неприятности только потому, что оказалась в их компании. Честно говоря, она была бы больше рада очнуться служанкой у какого-нибудь аристократа в этом мире, ведь даже те получают зарплату и могут надеяться на спокойную жизнь, если их хозяева не мудаки…

— Вы так напряжены, герцогиня. Прошу, присядьте, — Ястредский гладит её руку, подводя к крепкому на вид сидению, на которое Алисия едва не падает. Колени едва держат, и состояние такое плохое, что будь её желудок наполнен хоть крошкой, и прецедент в тележке повторился бы прямо сейчас.

Ясность возвращается, когда на руках затягиваются ремни, да так крепко, что дёрнуться невозможно. Перед ней опускается Микаль, но Алисия быстро поняла, что он собирается делать. Не медля, она вскидывает ноги и ударяет в плечо мужчины, другой просто дёргая и удачно попадая ему прямо в подбородок. Сиденье шатается, и от следующего пинка, пятка попадает прямо в лоб дворецкому, оно отклоняется назад. Крик вырывается сам собой, но она не падает, ведь спинку сзади перехватывает Ястредский.

— Ну-ну, что же вы, герцогиня, будьте сдержанней, вы же теперь леди из высшего общества, — он смеётся, не жалея побитого слугу, а тот, терпя, перехватывает её ступни и сквозь попытки вырваться их привязали широкими ремнями к ножкам. — Вот так, не волнуйтесь, мы не навредим вам слишком сильно. Только парочка экспериментов, понимаете?

— Нет! Нет, не понимаю! — она кричит, дёргаясь, но это уже ни на что не влияет, а Рафаэль почти не прикладывает сил, удерживая стул на месте. — Отпустите меня! Самуил… Самуил бы не допустил этого!

Честно говоря, она не верила в свои слова. По книге этого почти не заметно, но теперь, прожив пусть и не очень много, но бок о бок с Самуилом, Алисия поняла, как похожи эти двое. Как две капли воды, и как её пугал Самуил, так пугает сейчас Рафаэль, но сильнее, ведь, в отличие от её мужа, действия этого подонка в произведении описывались.

Торговля детьми. Опыты. Похищения. Медицинские эксперименты. Хладнокровное уничтожение конкурентов. Вся его преступная сеть вскрылась, когда глаз Рафаэля упал на Саманту, это была тяжёлая арка, но героине удалось избежать насилия над собой, подставляясь под удары, направленные на детей. Рафаэль хотел продать идеальный товар, раз за разом ему приходилось откладывать время продажи до тех пор, пока не заживут синяки на лице, и времени, протянутого таким образом, хватило, чтобы Его Высочество нашёл свою возлюбленную.

На её стороне тоже был Его Высочество, но Алисия не без оснований сомневалась в том, приложит ли он столько усилий для поиска какого-то растения. Особенно если Самуил замешан в происходящем и помешает найти зацепки.

— Самуил бы не допустил? — издавая сдавленный смешок, будто услышал анекдот, при том очень забавный, Рафаэль покачал головой, махнув Микалю. — С чего бы ему что-то мне допускать? Или ты, маленькая мышка, успела выяснить что-то лишнее? Интересно, известно ли об этом твоему дорогому Самуилу? А, в общем, не важно. Тебе стоит знать, что Самуил о происходящем не осведомлён и в планы не был включён с самого начала, когда отказался нам предоставить вас сразу по приходе в его дом. Поверьте, согласись он тогда, и вы были бы здесь намного раньше, при том сделали бы мы это намного тише и аккуратнее. К сожалению, вы почти не покидаете дом, а если и делаете это, то без всякого предупреждения, вот у нас и не осталось выбора, кроме как украсть вас прямо с праздника Его Высочества.

Он говорил и говорил, сам не заметив, какое облегчение принёс Алисии. Значит, Самуил не с ним. Значит, её будут искать. Возможно даже, что совместными усилиями. Если это ускорит первоначальное время поиска… Ей нужно продержаться. Возможно, неделю, может быть, десять дней. Если она тоже сможет потянуть время, если что-нибудь придумает, всё будет хорошо.

Двери, через которые минуту назад вышел Микаль, распахнулись, и в комнату буквально влетел долговязый, худой мужчина, пол-лица которого скрывала маска чумного доктора. Он широко улыбался, словно всю жизнь ждал этого момента, и сладкий момент близок к нему, как никогда до этого.