— Перемещение. Твой дом был защищен от любых угроз, и его ночью переместили в Мир Тварей. То же самое случилось с домами остальных ведьм.

— Что?! — я не верила своим ушам. — Они живы?! Так какого Реха вы меня пугаете?

— Оттуда нельзя вернуться, — с легким недоумением пояснил Лан. — Никому. Даже таким, как ты.

— Но они живы!

— Ты никогда больше их не увидишь, — продолжил мысль беловолосого Гент. — И не узнаешь, что с ними.

Я рассмеялась. Как им объяснить, что главное — жизнь, а не расстояние? Память, а не разлука? Надежда, а не разбитое сердце? Да, моя семья очень далеко! Там, откуда нельзя возвратиться. Мир Тварей создали Первые маги, и уж они-то позаботились, чтобы даже ведьмы оказались бессильны перед невидимой стеной, окружавшей огромный материк в западном полушарии. Но родные были живы! Я ни на миг не сомневалась: однажды мы снова увидимся. Возможно, для этого мне придется сменить место жительства… Хотя вряд ли родители хотели бы этого. Им больше пришлось бы по душе… А, мечтать буду позже!

— Ты — последняя ведьма, и обязана возродить свою расу.

В смысле — плодиться до тех пор, пока у какого-нибудь потомка не откроется дар? Лучше бы Лан не говорил этих слов! У меня перед глазами сразу же возник «Свод правил поведения благочестивой дамы», и ничего хорошего подобное видение не предвещало. По крайней мере, до сих пор моя реакция на творение веллийских знатоков благопристойности была далека от приличествовавшей девушке из хорошей семьи.

Пришло время сделать глупость? Да, много глупостей! Я ведь последняя ведьма, правда?

— Рена, не надо! — Гент первым заметил, что со мной творится нечто странное. — Рена! Прошу тебя! Рена!

Надеюсь, он увидел мой прощальный воздушный поцелуй…

И пейзаж изменился.

Маргет стоял у входа в усыпальницу и смотрел на темное небо, в котором Рун спешил навстречу Рунне. В какой-то миг ему показалось, что скорость лун возросла, но он отбросил глупые мысли. Еще не родился тот, кто прикажет светилам! Даже богам это не по силам, что уж говорить о магах?

— Господин!

Тощий, обвешанный побрякушками эльф (один из тех, для кого блеск золота затмевает сияние солнца) выскочил из арки и озабоченно уставился на Маргета огромными блестящими глазами. Подобное поведение было совсем не в духе сдержанного и чуть сумасшедшего не-людя, поэтому горец решил, что дело серьезное.

— Чего тебе? — Будущий бог искренне полагал, будто те отбросы Мелоса, которых он подобрал для дела, понимают только грубость.

— Господин! — голос подручного срывался на писк. — Все готово, но я волнуюсь!

У Маргета отлегло от сердца. Когда-то он точно так же места себе не находил в преддверии обряда… когда-то… давно уже нет того честолюбивого парнишки. Но кто дал право всякому сброду лезть к повелителю со своими душевными терзаниями?!

— И что, по голове тебя погладить? К сердцу прижать?

— Н-нет. — Эльф сарказма не оценил, подтверждая теорию без пяти минут бога об отсталости низов общества — как человеческого, так и не-людского. — Прошу вас, повторите последовательность действий, чтобы я все проверил и перепроверил.