— Сюда должны наведываться из других селений, — уверенно предположил гартонец.
— Особенностью этого города было то, что он сообщался с другими исключительно с помощью порталов. Если они перекрыты…
— Не мог же целый город попросту вымереть? — не унимался Гент. — Мелоский портал работает! Да и запасы еды длиннобородые делают на сотню лет вперед. Там кто-то должен быть.
— Ты видишь дым? — устало спросил беловолосый вампир.
— Ночным огонь не нужен.
Не знаю, зачем я это сказала, но мои мысли постоянно вертелись вокруг Семьи.
— Ночные… — Лан серьезно задумался. — Везде ночные… Прекрасная идея, Рена, просто замечательная! Нам бы выбраться отсюда, а потом мы сделаем из нее отличный повод вмешаться в мелоские дела.
Глава 20. Маленький нюанс
В далеком-далеком прошлом, когда приключения волновали меня куда больше, чем девушки, в мои руки попала книга Беста Влайского, под псевдонимом которого скрывался придворный врач Дисон, «Императорская охота и ее особенности». Как именно попала, смешно признаваться, но в той истории фигурировали спор с Реной на десяток щелбанов, библиотека Его Величества, половина дворцовой гвардии, чересчур высокая стена и отцовский ремень.
Ладно, не стоит о грустном. Добытое мной сокровище (изрядно потрепанное в результате беготни по Императорскому саду) рассказывало о захватывающей жизни на природе. Копья, луки, ножи и топорики — глаза разбегались от описания всевозможного оружия, при помощи которого знать состязалась в убийстве. И, разумеется, автор не обошел вниманием зверье, водившееся в угодьях Малдраба Четвертого. Цветные иллюстрации прилагались.
Всю последующую неделю я носился с этой книгой, как ненормальный, умоляя родных «посмотреть охоту». Ровно через семь дней отец, который все еще мучился из-за моего жестокого избиения (ну да, я орал, как резанный, но главным образом потому, что папиному колену доставалось гораздо больше, и мне трудно было сдерживать смех), сдался. Он договорился с каким-то знакомым и ранним летним утром мы оказались в охотничьем домике где-то в предместье Влаи.
Не стану утверждать, будто природа мне особенно понравилась. Скользкая трава, скрывавшая острые камни, ветки под ногами, то и дело ломавшиеся с оглушительным треском, комары и слепни… Что здесь привлекательного для привыкшего к комфорту столицы мальчишки? А вот дом, в котором мы провели одну-единственную ночь, я вряд ли когда-нибудь забуду.
Его стены были сложены из грубо обтесанных бревен, крышу выстилала золотистая солома. Идеальное место, чтобы представлять себя отважным первопроходцем, осевшим на диких землях. Отец утверждал, при постройке не использовали ни единого гвоздя, только я тогда в это не мог поверить.
Тот домик на одну комнату, сочетавшую функции кухни, гостиной и спальни, много раз всплывал в моей памяти как наглядное пособие к давней житейской мудрости: «Осторожнее с желаниями».
Так вот, именно такую конструкцию из бревен гораздо большего диаметра в Крайних горах называли крепостью. И произносили это слово с гордостью и почтением. Даже Подаренная, выведя меня к западному перевалу, указала на деревянный дом и, тщательно скрывая благоговение, произнесла:
— Это — крепость!
Мой план предполагал, что мы придем к Белому как паломники. Ага, конечно! Может, девчонка (язык не поворачивался величать ее девушкой — слишком уж мелкая) под несколькими слоями грязи и могла сойти за аборигенку, но я выделялся среди худощавых жилистых горцев как дуб в сосновом лесу. Или как горный баран в стаде горных коз… Пожалуй, последнее сравнение самое точное, учитывая то, что я в полной мере осознал тщетность своей маскировки, лишь выйдя на открытое пространство перед крепостью.
Подаренная уверяла, будто поклониться Белому приходят толпы народа, причем большую часть посетителей составляют кочевники. Не думаю, что она намеренно хотела ввести меня в заблуждение, однако то утверждение абсолютно не соответствовало истине. И это мягко говоря! В зоне обзора не было видно никого, кроме просильщиков из селения, да и те боязливо жались друг к другу.
Вождь овцеводов и несколько его приспешников едва взглянули на меня. Они выглядели донельзя расстроенными, так что я решил, будто послушники отказались помогать в моей поимке.