— О чём ты молишь своих богов?

— Император обязан молить богов о победах над врагами Рима. О чём ещё?

— Не о том просишь. Войны приносят всем народам великие беды, а нужно, чтобы в мире воцарилась справедливость. Муравьи, найдя сироп, зовут к себе товарищей к пиршеству. Они забоятся друг о друге, они счастливы, когда им удаётся делиться своими крохами. Так должны поступать и люди.

У Аврелиана исчезло ощущение нереальности происходящего. Ему показалось, что с ним разговаривает не призрак, а живой Аполлоний… Он строго произнёс:

— Я поверю, что ты Аполлоний, мудрец и чудотворец из Тиана. Но тогда ответь императору, какая причина заставила тебя посетить меня в столь поздний час и в таком не подходящем для беседы месте?

Старец спокойно ответил:

— Не думай, что, поднимаясь на вершину самой высокой горы, ты оказываешься ближе к своим богам. Ты остаёшься человеком. Не думай, что, поднявшись на самую высокую вершину власти, ты стал одним из богов. Ты остаёшься человеком. А если ты человек, будь милостив к поверженному врагу, не проливай крови безвинных людей. Если хочешь уважения тианцев, не помышляй об их убийстве.

После этих слов призрак побледнел, расплылся в образе и… растаял, как утренний дым ночного костра.

Император оставался на кровати до утра, не сомкнув глаз. Едва на востоке забрезжил рассвет, в военном лагере пошло движение, суета. Воины строились по отрядам в ожидании последнего слова императора, как поступить с Тианом.

Аврелиан велел привести Геракламмона, того самого перебежчика, указавшего тайный путь к победе над Тианом. Он ожидал награды, отчего не скрывал довольной улыбки.

Император некоторое время разглядывал его и наконец спросил:

— Ты тианец?

— Да, император, я родился в Тиане.

— Тогда, если Тиан — твоё отечество, почему не пожалел сограждан, сделался предателем?

— Я родился в Тиане, но всю жизнь мечтал стать римлянином. Разве может Тиан сравниться с Римом могуществом и красотой? Нет, император! Разве подлую жизнь тианца можно сравнивать с красивой жизнью римлянина? Нет, император! Соглашаюсь с твоими словами, император, что предал тианцев. Но надеюсь, что для римлян я герой. Ты же оценишь моё усердие во славу Рима?

— Ты прав, Геракламмон, мне придётся рассчитаться с тобой. Но не за геройство, как ты говоришь, а за предательство твоё.

Аврелиан повернулся к воинам, стоявшим поодаль:

— Хотя от поступка этого человека мы получили Тиан, я не имею права чувствовать к нему расположение. Лишь потому, что один раз предавший Отечество не может сохранить верность и по отношению ко мне. Поэтому я примирюсь с тем, если вы его убьёте. А чтобы никто не мог обвинить римского императора в том, что он допустил убийство богатого человека ради имущества и денег, приказываю всё оставить его детям.

После казни тианца-предателя войско ожидало, что император даст разрешение на грабёж Тиана. Аврелиан ответил шуткой:

— Я помню своё обещание, что в Тиане вы не оставите ни одной собаки! Вот всех собак убивайте, а людей не трогайте!