Преисполненный гневом и жаждой мщения Аврелиан приказал легионерам убивать всех подряд, кого встречали с оружием или награбленными имуществом. Но мятежники не спасовали, противостояли успешно. Не привыкшие воевать в тесноте улиц воины императора несли потери. Пришлось Аврелиану самому принять участие в боях и направить войско на приступ хорошо укреплённых стен Монетного Двора.

Мятеж был подавлен, хотя погибли семь тысяч его воинов и десятки тысяч горожан. Кто из мятежников остался жив и сдался, тех казнили на крестах из брёвен, как разбойников. Без суда и следствия император казнил сенаторов, кто осмелился выступить против него — по римским законам, через удавку или в особых случаях через самоубийство. Не принималось во внимание, достаточно ли доказательств, Аврелиан не соразмерял наказание с виной, потому что считал, что безопасность его личной власти и государства находятся под угрозой. Для смертного приговора хватало делатория, анонимного доноса, или показаний единственного свидетеля, даже ненадежного или ничтожного вроде раба.

После расправы с мятежниками из Монетного Двора и с теми, кто их поддержал, доверие граждан Аврелиан завоевал снова. Стабилизировались и цены на рынках. Полноценные монеты вернулись в торговый оборот, подделки были изъяты. Аврелиан опять занялся рутинным делом: разработкой стратегии противостояния варварам и укреплением городских стен.

Оказалось, что в столице могущественной Римской империи охранительные стены в некоторых местах обветшали настолько, что в случае вражеского нашествия проникнуть в город будет несложно. К тому же безудержный рост населения требовал дополнительных площадей для застройки, отчего за восемь веков от царя Сервия Туллия, оградившего, казалось, надёжным и стенами семь основных холмов Рима, за пределами укреплений появились новые кварталы. По тому, с каким увлечением Аврелиан взялся за реконструкцию стен, горожане подумали, что таким образом он старается загладить свою вину за недавнюю жестокую расправу с мятежниками.

Аврелиан вызвал городского эдила, возглавляющего помимо прочих дел строительство зданий и сооружений. Поручил найти архитектора и составить смету на возведение стен с материалами и оплатой труда землекопов, каменотёсов и прочих специалистов в подобном строительстве. Архитектор нашёлся из обученных строительству греков. Такой работой он уже занимался в других городах Италии. Через месяц грек принёс эскизы и примерный перечень затрат, и уже на третий день император созвал Сенат, где предложил сенаторам одобрить его замысел.

В благоприятный для свершения значимых государственных начинаний день Аврелиан совершил жертвоприношение богам. Жрецы-гаруспики наблюдали за состоянием внутренностей жертвенных животных, авгуры занялись ауспициями — следили за полетом священных птиц. Все знаки благоприятствовали намерениям императора.

Он вонзил лопату в линию, начертанную на земле для возведения главных ворот Рима. Чтобы римляне осознали важность момента, император вышел к ним с царской диадемой, чего до него не делал ни один из римских императоров. С разных сторон раздались восторженные крики:

— Наш император похож на Ромула!

— Ромул создал Рим, Аврелиан укрепляет Рим стенами!

С этого дня император каждое утро приходил к возводимым стенам, следил за работой каменотёсов. Так продолжалось, пока его не отвлекли срочные дела на Дунае, где объявилось германское племя вандалов. Аврелиан возглавил войско и в нескольких сражениях одержал победу. Вандалы запросили мира, после чего император разрешил им вернуться в родные места, но потребовал оставить у него в заложниках своих сыновей, а ещё отдать ему две тысячи всадников для пополнения римской конницы.

"Стены Аврелиана", как назвали детище императора, понравились жителям города. На их глазах возводилось огромное оборонительное сооружение в двенадцать миль — земляной вал, охвативший десять римских холмов. На валу стояли теперь четырёхметровые стены, в полтора раза длиннее прежней стены, высотой до шести метров. Вместо вырезки блоков туфа из скал применяли наливной бетон, облицованный красным кирпичом. В стенах имелись восемнадцать ворот с защитными караульными башнями поверху, высотой до восьми метров. Таких башен оказалось триста восемьдесят три, с размещёнными на них тяжёлыми метательными орудиями, катапультами. Через каждые три метра устраивались бойницы, а под стенами для обслуживания защитников стен существовала сеть подземных коридоров.

После военной кампании Аврелиан обнаружил вокруг Рима уже достроенные стены — гордость для горожан и новый повод прославлять своего императора!

Поначалу Аврелиан объяснял активность пальмир-ской царицы обычными амбициями женщины, на которую неожиданно свалилась огромная власть.

Но когда в кругу интересов Зенобии оказался Египет, в Риме поздно, но поняли, что пора её остановить.

Аврелиану пришлось собрать двухсоттысячную армию, во главе которой он пересёк Боспор и вступил на территорию, где население уже свыклось с влиянием Пальмиры. К удивлению римлян, возвращение Халкедо-на, Вифинии, Галатии и других городов бывшего Боспор-ского царства прошло почти бескровно. Жители поспешили засвидетельствовать лояльность римской власти и почтение императору. Но этому предшествовали события с прежних мест боёв с участием Аврелиана — прошёл слух, что он без промедления отдаёт приказ на уничтожение любого города, население которого вовремя не открывает римлянам ворота.

Так же спокойно прошла капитуляция Каппадокии за исключением свободолюбивого города Тиана. Его жители не подчинились ультиматуму Аврелиана на добровольную сдачу. Во-первых, тианцы считали свой город гораздо старше Рима, его создала легендарная царица Семирамида. Во-вторых, покровительница прекрасных искусств Зенобия была им более симпатична, чем мрачный вояка Аврелиан, который мог похвастаться лишь большим числом убитых им врагов.

Дойдя до Тиана, Аврелиан обнаружил на крепостных стенах вооружённых защитников, готовых дать отпор римлянам, а ворота — запертыми.

У жителей Тиана имелись основания надеяться на благополучный исход при осаде. Прежде всего, город с самого начала был возведён на возвышенном месте, так, что с одной стороны имелся крутой обрыв, а по другую сторону находилось болото с гнилой водой. Стены вокруг города были большой толщины, высокие, сложены из огромных каменных блоков. Если враги задумают рыть подкоп под стены, их неминуемо зальёт водой из окружающего рва. Древние строители Тиана поступили мудро, когда возвели сломанную линию крепостных стен с угловыми башнями, что позволяло поражать осаждающих не только по фронту, но и с боков, и почти в тыл, захватывая врагов как бы в мешок.

Император в гневе воскликнул перед армией:

— Воины, город ваш! Собаки живой не оставьте в Тиане!