Забегая вперед, скажем, что ленинградцы в течение 900 дней стойко выдержали авиационные налеты и артобстрелы, с помощью всей страны создали необходимые резервы для удара по врагу. 18 января 1943 года войска Ленинградского фронта под командованием генерала Л. А. Говорова и Волховского фронта под командованием генерала К. А. Мерецкова прорвали блокаду Ленинграда и восстановили сухопутную связь города-героя со страной. А через год небо Ленинграда озарилось салютом в ознаменование полного освобождения города от вражеской блокады. Группа армий «Север» потерпела поражение и была отброшена на запад.

В ходе первых гигантских сражений, несмотря на отдельные ошибки, имевшие место в вооруженной борьбе, благодаря непрерывно возраставшему искусству руководства войсками, упорству и героизму воинов Красной Армии и всего советского народа были сорваны все стратегические расчеты врага.

Хваленый, испытанный в Европе гитлеровский блицкриг трещал по всем швам. Однако осенью 1941 года фашистские руководители попытались его спасти. Предприняв огромные усилия, они хотели еще до наступления зимы (видимо, участь Наполеона стала их реально тревожить) добиться выигрыша войны. Так началась операция «Тайфун». 30 сентября группа армий «Центр» начала наступление на Москву. Однако и «Тайфун» сумели усмирить советские войска. Осенью 1941 года день ото дня увеличивались наши стратегические резервы, набирала мощь оборонная промышленность Урала и Востока, крепла уверенность людей в том, что скоро наступит перелом.

С каждым днем приближался окончательный крах захватнического плана «молниеносной войны». Становилось все очевидней, что замыслы гитлеровских стратегов были построены на недооценке сил и возможностей Советского Союза и на переоценке сил Германии. Советский народ, руководимый Коммунистической партией, верил в окончательную победу советского оружия. Он не дрогнул в годину суровых испытаний. Символом этой веры явились мужество и героизм советских воинов в приграничных сражениях, беспримерная стойкость участников легендарной обороны городов-героев, которая дополнила крупный успех Красной Армии в начале войны. Все это задержало вражеское наступление на московском, главном стратегическом направлении.

Говоря в целом о летне-осенней кампании 1941 года, необходимо отметить, что наши Вооруженные Силы, уступавшие противнику в численном составе и боевом опыте, нанесли врагу огромные потери, истощили его наступательные возможности, остановили у Ленинграда, на ближних подступах к Москве, а под Тихвином и Ростовом перешли в контрнаступление. Эти удары советских войск на флангах советско-германского фронта сыграли важную роль в сковывании там сил противника в период тяжелых оборонительных сражений под Москвой. Они создали условия для перехода Красной Армии в контрнаступление на Западном направлении.

Силы врага уже к началу октября были основательно измотаны и рассредоточены на огромном пространстве. Общие потери только сухопутных войск противника с июня по ноябрь составили около 750 тысяч человек, 2400 танков и большое количество других видов боевой техники и вооружения. Летом и осенью советские войска разгромили 26 вражеских дивизий и бригад.

В большой и сложной системе взаимосвязанных операций, проведенных Красной Армией в годы Великой Отечественной войны, имеются такие крупнейшие стратегические операции, которые ознаменовали собой основные этапы на пути к нашей окончательной победе над фашистской Германией. Ими являются исторические битвы под Москвой, Сталинградом и на Курской дуге. По своему размаху, упорству борьбы и военно-политическим результатам они занимают особое место в Великой Отечественной войне. В этих битвах решалась судьба нашего государства, революционных завоеваний советского народа. В каждой из них, как в фокусе, концентрировались основные усилия вооруженных сил противоборствующих сторон. В каждой враг стремился к выигрышу всей войны в целом — и в итоге терпел крупные поражения. Исход этих битв оказал решающее влияние на ход борьбы не только на советско-германском фронте, но и на других театрах второй мировой войны.

В конце 1941 — начале 1942 года произошло событие огромного военно-политического значения. На полях Подмосковья в жестоком единоборстве столкнулись главные силы воюющих сторон. В героическом оборонительном сражении советские войска совместно с партизанами и ополченцами при активной помощи всего населения столицы и подмосковных городов и сел, отстаивая каждую пядь родной земли, обескровили ударные группировки противника и вынудили их перейти к обороне.

В ту суровую пору и мне довелось участвовать в Московской битве. Вначале я был в распоряжении штаба Брянского фронта, а позже командовал танковым полком 121-й танковой бригады 3-й армии, действовавшей на орловском направлении. Здесь мне снова пришлось встретиться с танковыми частями Гудериана, уже знакомыми по боям на Могилевщине. В конце сентября 2-я немецкая танковая армия нанесла удар из района южнее Брянска на Орел, Тулу и Каширу, стремясь глубоко охватить Москву с юго-востока и востока.

Немецкий танковый клин коснулся своим правым флангом известного в истории Куликова поля. Это поле — слава ранняя русской земли. Оно дорого каждому советскому воину как символ победы над иноземными захватчиками. Прошло более пяти с половиной столетий, как здесь решалась судьба Руси, изнывавшей под тяжелым ярмом монголо-татарского ига. Монголо-татары держали в страхе всю Европу. Историческая битва на Куликовом поле показала силу и мощь объединенных русских людей, поднявшихся с оружием в руках против поработителей.

С теми краями, где находилось поле русской боевой славы, связаны и некоторые мои воспоминания о событиях осени сорок первого года. Военная судьба забросила меня тогда в районный центр Куркино — старинный поселок, расположенный километрах в шестидесяти юго-западнее Богородицка. Вместе с майором Степаном Ипполитовичем Гончариком, моим старшим товарищем по Объединенной белорусской военной школе, я около месяца выполнял задание командования Брянского фронта. В нашем распоряжении находилась большая группа красноармейцев и несколько бронетранспортеров. Нам вменялось в обязанность следить за действиями противника на правом, заходящем фланге его ударной группировки и рекогносцировать рубежи для возможного развертывания наших войск. В ходе выполнения этих задач мне пришлось побывать и на Куликовом поле, расположенном в Куркинском и частично Епифановском районах на правом берегу Дона, между его притоками Непрядва и Рыхотка. В то время когда главные силы армии Гудериана развивали наступление в обход Тулы с юго-востока, в числе других населенных пунктов оказалась временно занятой Епифань и ее округа. Памятникам, сооруженным на Куликовом поле, грозила гибель. Но путь к народным святыням преградили врагу наши воины, которые успешно отразили все его атаки. Особенно отличились тогда артиллеристы. Лишь в одном бою они уничтожили семь вражеских танков. Только отдельным разведывательным группам врага удалось проникнуть на Куликово поле. Но и они вскоре вынуждены были убраться. Как нами было установлено, гитлеровцы не прошли дальше линии Монастырщина, Самохваловка, Михайловское, станция Птань.

В ходе выполнения боевого задания мне пришлось быть свидетелем самых напряженных, можно сказать критических, дней жизни нашей прифронтовой полосы, В Куркино и близлежащие населенные пункты со дня на день ожидался приход врага. Но кругом царило спокойствие и деловитость. Никакой паники. Наши люди были твердо уверены в том, что гитлеровцам долго не удержаться. Активной и целеустремленной была работа местных партийных и советских органов по мобилизации населения и оказанию помощи действующей армии.

Прошли десятилетия, но я до сих пор не перестаю восхищаться тем энтузиазмом, энергией и мужеством, которые проявляли коммунисты Куркино в дни оборонительного сражения. Мне никогда не забыть, с какой непоколебимой твердостью и спокойствием руководил деятельностью Куркинского райкома партии его бывший первый секретарь Василий Иванович Баев. Осуществляя эвакуацию всего ценного в тыл страны, готовя советское и партийное подполье, он находил время, чтобы оказать мне и моим товарищам необходимое содействие в выполнении служебных задач. Казалось, что у этого пожилого человека был неистощимый запас сил. Под стать ему были и секретари райкома Александр Иванович Хлебников, Василий Васильевич Самохин и другие работники райкома партии.

Местные куркинские жители с гордостью называли себя туляками. Дескать, край наш тульский — именитый. Не только самоварный и пряничный. Прежде всего — оружейный. Издавна арсеналом России был и славился. Я не раз слышал от секретаря райкома о том, что сын его на фронте «защищает Советскую власть, имея в руках родное тульское оружие. Уж оно-то не подведет».

Население района, как родных сыновей, провожало на передовую бойцов и командиров Красной Армии, Трогательное чувство отеческой и материнской заботы я ощутил тогда на себе в доме Дмитрия Ивановича и Александры Степановны Прошиных, у которых жил вместе с товарищем. А когда подоспело время прощания, то добрая хозяйка подошла ко мне и в присутствии супруга вручила небольшой сверток. «Это вам, — сказала она взволнованно. — Здесь шерстяные перчатки и носки. По вечерам вязала для младшего сына Михаила. Он у нас тоже на фронте, тоже воюет с фашистами. Только куда сейчас посылку ему пошлешь? Так что, Иван Игнатьевич, носите на здоровье. Может быть, где-то с нашим сынком свидитесь, так непременно передайте ему родительское благословение и поклон».

Повстречать мне Михаила Прошина, к большому сожалению, не довелось. Девятнадцатилетний лейтенант, сразу же после окончания Орловского бронетанкового училища имени М. В. Фрунзе убыл на фронт. Из-под Ярцево успел прислать домой лишь два-три письма, и пути-дороги его надолго затерялись. Как потом стало известно родителям, погиб их сын-комсомолец в бою.

Из семьи Дмитрия Ивановича и Александры Степановны Прошиных ушли в действующую армию еще два их сына, Николай и Анатолий, в партизаны старший сын Иван. Это была одна из многих семей солдат и тружеников, в которой, как в зеркале, отражалось единство фронта и тыла. За четверых бойцов Прошиных работали в тылу их отец, мать и сестра Анна.

Память об этой замечательной русской семье, о ее скромных людях, настоящих советских патриотах, я навсегда сохраню в своем сердце.

Осенью сорок первого, бывая во многих селениях Куркинского и смежных с ним районов прифронтовой полосы, я вновь и вновь убеждался в том, что наши фронт и тыл являются единым боевым организмом. В дополнение к увиденному в первые дни войны на Могилевщине, Смоленщине и Брянщине, здесь, на юге Тульской области, мне пришлось быть свидетелем новых фактов проявления этого единства. Ощущая огненное дыхание приближающегося сражения, люди находились в постоянной готовности ко всяким неожиданностям. Они твердо знали, что фронт борьбы с врагом должен быть повсюду, куда ни ступит нога фашиста.

В ту суровую и тревожную осень сорок первого мне не довелось быть в рядах защитников Тулы, но до нас, бойцов и командиров частей и соединений Брянского фронта, действовавших на других направлениях, доходили радостные вести о стойкости города, о котором еще в годы гражданской войны В. И. Ленин говорил, что «значение Тулы для Республики огромно»[24]. В Великую Отечественную войну город славных революционных и боевых традиций русского пролетариата встал непреодолимой преградой на пути немецко-фашистских войск.