Магия защищала, лечила, кормила, возвышала. Она давала возможности, от которых кружилась голова и холодело в груди от восторга даже у самих магов. А самые одарённые и трудолюбивые могли поспорить с богами в мощи и влиянии на судьбу этого мира.

И вот, когда ты всецело и старательно изучаешь эту труднейшую из наук, когда настолько сживаешься с теми громадными возможностями, живёшь уже не совсем как простой человек, а едва ли не демиург…

В один проклятый момент ты лишаешься всего. Худшего наказания нет в этом мире. Будто жила в тёплом, уютном коконе, защищавшем от всех опасностей и проблем, и в одночасье не просто утратила его, а оказалась голой посреди дворцовой площади во время праздника. Теперь остаётся рассчитывать на жалкие, слабые силы обычного человека.

Но ей повезло чуть больше, она может опереться на умения и оружие, полученные в ином мире. И слава богам, что послали ей усердие и трудолюбие, а также терпение превозмогать боль, с которой давались многие занятия, особенно у Анастасии. Она была прилежной ученицей, теперь пришло время воспользоваться плодами своих трудов.

Убивать такое ничтожество не хотелось, к тому же выстрелы привлекут лишнее внимание. Нож? Возможно, но пока противник безоружен и видит в ней лишь слабую, изнеженную девушку, стоит попробовать то, чему учили Настя и Станислав.

– Прошу, не трогайте меня, отпустите пожалуйста-а-а-а, – захныкала она, расчётливо опуская котомку на землю, чтобы не мешала, в двух шагах от расплывшегося в самодовольном оскале мерзавца.

– Ещё чего! И не подумаю! Но если будешь паинькой и приласкаешь меня разочек, то обещаю тебя не бить и...

Что он хотел сказать дальше, Милодора так и не узнала. Поскольку сделала резкий шаг к противнику и, как на тренировке в полный контакт, на выдохе, во всю силу, нанесла удар в печень.

Жирдяй скрючился буквой «зю», тоненько подвывая, упал на колени, схватившись за пузо с правой стороны. Не раздумывая, Мила приподняла подол платья аж до колен (фу, как неприлично, особенно для принцессы) и с хорошего замаха, как заправский футболист, «пыраком» влепила ему с ноги по морде. Голова мотнулась назад, едва не улетев, как мяч со штрафного, тело перевернулось, шлёпнулось на спину и затихло.

– Ну как? Ещё «приласкать» или больше не хочется – до беспамятства заласкала? – задрав носик, подхватила котомку и легко перешагнув лежащее тучное тело, гордо пошла к лодке.

Уже расположившись на лавке и взяв в руки вёсла, она собиралась отчалить, как вдруг сверху что-то рухнуло в воду, обдав её фонтаном брызг. Через пару мгновений, чьи-то руки вцепились в корму и над ней появилась окровавленная рожа толстяка. В одной он сжимал дешманский уродливый тесак.

– Фтой, фука! Не удёф!! – теперь у него не хватало нескольких передних зубов, отчего появилось забавное произношение и такая же внешность.

– Тебе точно мало! Ну какой же ты ненасытный, – хмыкнула Мила и взяв весло двумя руками, с размаху треснула незваного гостя по башке. Руки разжались, и настырный преследователь скрылся из виду.

Вздохнув, она вернула весло в уключину, морщась от боли в содранных до кровавых волдырей ладонях.

Уже собралась оттолкнуться от невысоких мостков чтобы отчалить, как вдруг издалека послышался сначала тихий, а потом всё нарастающий собачий лай. Мила в удивлении вытянула шею, и тут по зашатавшимся от немалого веса доскам пронеслась лохматая, рыжая комета и с разбега запрыгнула в едва не перевернувшуюся лодку.

Счастливая псина отчаянно виляла большим, пушистым хвостом и норовила лизнуть опешившую Милу в лицо алым, слюнявым языком.

– Постой, постой! – Попыталась закрыться рукавом от такого настойчивого проявления любви. – Тише, не то ещё перевернёмся… Как же мне тебя звать то??

Впереди было долгое, но теперь явно не скучное возвращение.