— Теперь ты попался! — закричал Бриджерс, освободившийся от своих пут.

Белл быстро поднял руку, и второй выстрел потряс своды подвала. Но Бриджерс успел броситься на пол. Белл выстрелил вторично. На этот раз пуля попала в распределительную доску, и помещение погрузилось во мрак.

Правая рука Белла по‑прежнему держала пробирку, и Мильсом успел заметить это обстоятельство. Он бросился на детектива и вывернул ему руку. Напрасно Белл пытался вырваться из цепких объятий нападавших. Чья‑то рука выхватила у него пробирку, потом револьвер, послышался глухой выстрел, и кто‑то побежал.

Белл попытался двигаться вперед, но наткнулся на груду ящиков. Снова прогремел выстрел, это стрелял Бриджерс. Где‑то скрипнула дверь, и Белл повернул туда, откуда донесся шорох. Наконец ему удалось нащупать дверь. Он заметил, как его враги вышли из нее, и последовал за ними. Несколько ступеней — и он очутился на улице.

Гардинг и Мильсом исчезли.

На ближайшем полицейском посту Белл позвонил по телефону Мак‑Нортону.

— Мы должны немедленно обыскать фабрику, Мак‑Нортон, — заявил он.

— Мы не имеем права делать это без соответствующего разрешения, — донеслось в ответ. — Но мы можем окружить её и взять под наблюдение.

— А как поживает мисс Крессуелл?

— Ей лучше.

Одно упоминание её имени наполнило его сердце болью и радостью. В сопровождении четырех полицейских он направился к фабрике, но все входы оказались запертыми. Разочарованный и озлобленный, Белл поехал в полицейское управление. Там он застал человека средних лет, с достоинством заявившего:

— Мне кажется, что эта презренная система полицейского шпионажа дошла до того, что лишает возможности даже ни в чем не повинных граждан прогуливаться в предутренний час!

— Бросьте дурачиться, пастор, — заметил ему дежурный, — вы прекрасно осведомлены о том, что на правах старого нашего клиента можете в любой момент подвергнуться задержанию, если вас заметят при подозрительных обстоятельствах. Вам поэтому не следовало бродить ночью по закоулкам, а если уж на то пошло, то нечего жаловаться, что мы задержали вас. Кстати, где теперь изволите проживать?

Пастор тщательно обыскал свои карманы и торжественно заявил:

— К сожалению, я забыл свои визитные карточки возле станка для печатания фальшивых банкнот, но полагаю, что телеграмма, адресованная в паддингтонскую ночлежку, будет доставлена мне. Очень рад был снова встретиться с вами. Через четыре дня я уплываю… Ах, мистер Белл!

— А я полагал, что вы уже сегодня благополучно отбыли.

— Все каюты первого класса оказались занятыми, а мне не хотелось плыть в Австралию в смешанном обществе.

И, кивнув изумленному полицейскому, он направился к выходу. Белл последовал за ним.

На улице пастор Манн отбросил свой шутливый тон.

— Я очень сожалею, что, обвенчав вас, поставил вас в столь тягостное положение, — заметил он серьезно. — Я был осужден под подложным именем и поэтому не утратил сана, а моя личность не была установлена… А сейчас я вам признаюсь в том, что есть одно преступление на свете, о котором я мечтаю и которое мне до сих пор не удалось совершить: я мечтаю убить епископа, позволяющего жениться священнику, имеющему всего лишь шестьдесят фунтов годового содержания.