— Конечно же, я хорошо помню тот инцидент! — маг-смотритель Ботиночко с вытянутой шеей, длинным носом на узком лице и торчащим вихром волос удивительно походил на хищную птицу с зоркими глазами и цепким взглядом. — Да, я заметил, кто наложил антитезис. Это был старший магистр Агиршелло.

— Вы уверены?! — похоже, Стэнниоль ожидал услышать совсем другое имя.

— Безусловно. Все тогда подумали на Квантофельбаума, но я-то хорошо все видел. Магистр понял, что я его засек, но не стал претендовать на славу спасителя. Только заметил, что ему надоело за всеми подчищать.

— Спасибо.

Архимаг, поблагодарив смотрителя, отошел в угол, где машинально поставил мощную защиту от прослушивания и подглядывания из двух плоскостей. Прочие маги даже не обратили на это особого внимания, отдавая должное обильному фуршету.

— То, что антитезис применил Агиршелло, что-то сильно меняет? — вполголоса спросил Лабутински.

— Посмотрим.

Стэнниоль достал из кармана зеркальце и легонько щелкнул по нему длинным ногтем мизинца. Слегка осветившись, оно показало ту же картину, которую им неоднократно приходилось видеть на протяжении последних полутора часов. Маг в защитном балахоне сидел, уткнувшись в некий прибор, а над его головой нарезал очередной круг квадрокоптер.

— Странно, весьма странно, — прокомментировал архимаг. — Таким многообещающим было начало, и такое невнятное продолжение. Неужели я ошибся?!

— Вы подозревали Гаудинера? — уточнил Лабутински.

— Да, и надо сказать, он дал для этого достаточный повод. Однако, сейчас я начинаю сомневаться. Естественно, тот, кто наложил антитезис на полигоне, не обязательно сделал потом то же самое в кабинете императора. Но… все опять неоднозначно!

— Что же мы будем делать?

— Ждать. И рассчитывать на то, что наша ставка все-таки сыграет. Если не здесь, то во дворце…