– Игра Кима! – воскликнула она, радостно хлопая в ладоши. – На поднос кладут двенадцать разных предметов и накрывают их шелковым платком. Мы попросим Доггера это сделать! Потом он срывает платок, и у нас есть шестьдесят секунд, чтобы запомнить предметы. Поднос снова накрывается платком, и каждая из нас записывает все, что смогла запомнить. Кто запомнит больше, тот победил. Это буду я.

Ей не надо было объяснять мне все это. В организации девочек-скаутов дождливыми вечерами нас заставляли играть в эту проклятую игру на внимание – до того самого дня, когда я ухитрилась пронести жабу и приличного размера гадюку и подсунуть их под шелк.

Как я уже упоминала, эта организация не славится своим чувством юмора, и меня снова заставили сидеть в углу в самодельном, но крайне неаккуратном «терновом венце», что кому-то могло бы показаться забавным, но не мне.

– Точно, – сказала я Ундине. – Но для пущего интереса давай на этот раз сыграем по-другому.

Ундина снова счастливо захлопала в ладоши.

– Давай представим, что железнодорожная платформа – это поднос и все люди на ней – это предметы, которые мы должны запомнить.

– Это нечестно! – возразила Ундина. – Я не знаю никого из тех людей, кроме тебя и твоей семьи… И, конечно, мистера Черчилля. Ибу указала мне на тебя.

– Ты же хорошо нас всех рассмотрела, верно?

Мой мозг, словно «даймлер», работал на всех двенадцати цилиндрах.

– Прекрасно! – сказала она. – Как в пантомиме.

Что-то в глубине меня шелохнулось. Казалось неправильным, что прибытие тела моей матери в Букшоу кто-то – особенно эта маленькая зануда – рассматривал как дешевый спектакль в мюзик-холле.

– Что ж, хорошо, – сказала я, держа себя в руках. – Я начну. Там была тетушка Фелисити. Один.

– И мужчины в форме, которые вынесли твою мать из поезда. Шесть – я выигрываю!

Безумие, подумала я, но игра должна продолжаться.

– Отец, Фели, Даффи и я, – продолжила я. – И, конечно, Доггер. – Шесть.

– Нечестно! Я уже всех вас сосчитала! Одиннадцать в мою пользу!

– Миссис Мюллет, – добавила я. – И ее муж Альф.

– Викарий! – завопила Ундина. – Я узнала его по воротничку. Двенадцать!

Я сосчитала на пальцах:

– Женщина с тетушкой Фелисити… офицер, который отдал честь отцу… Машинист паровоза на площадке, – добавила я, охваченная внезапным вдохновением, – проводник и двое караульных в вагоне. Это девять, плюс Шейла и Флосси Фостер и Кларенс Мунди, таксист.