— Это плохо? — не сказать, чтобы меня совсем не напрягало внимание чужих хранителей к моей персоне, но вот замечание прабабушки заставляет насторожиться.

— Говорят, что хранители мира обращают свое внимание на тех, кого желают связать обязательствами… Не важно, какого мира.

Прабабушка за последнее время немного приободрилась, и этому поспособствовало присутствие Айсе рядом с нами — ее появление сказалось на нас всех, как глоток свежего воздуха в затхлой кладовой. А еще прабабушку почему-то ободрил Виго, который, тренируясь на переплетении чужих жизней, уверенно сказал, что прабабушка будет еще нянчить следующее поколение королевского рода Арх, что обозначало лишь одно: прабабушка доживет до детей, которые будут у Ясора (мы-то с сестрами будем принадлежать другим родам или создадим свой, и наши дети будут относиться другим родам коллоссов и коллоссар).

— Надеюсь, они не решили сделать из меня еще одно Древо-хранителя, — я нервно усмехаюсь, а на поляне между Древами стали появляться иллюзии тридцати пяти врат, которые мы создали на местах порталов, а потом долго и мучительно закрывали один за другим, пока не остались несколько второстепенных и одни главные — Врата, через которые нам предстоит выйти уже очень скоро.

Уже крылья зудят, хвост не лежит на одном месте, а головы прячутся и поскуливают, словно маленькие щенки, потерявшиеся в лесу. Тревожно… Напряженно… И такое странное сосущее чувство в солнечном сплетении, словно и щекотно и холодно одновременно, и этот зуд ничем не снимешь. А ожидание все добавляет мурашек, и холодок гуляет уже не только вдоль позвоночника.

И опять только ждать.

А потом мы услышали песню. Балладу. Ту самую, что написал про нас Килиан Горач. Ту самую, которую он пел возле Врат, и росчерк рун на замочной скважине, который мешал нам соединить Врата и Сиалит, плавился под звуками этой песни.

Древа мерцали и вибрировали, отражая слова друг от друга и передавая их иллюзиям врат. Врата вибрировали и сияли, наливаясь насыщенными цветами радуги. И в этой какофонии звуков я не сразу поняла, что голос, который поет балладу, — женский.

Вера!

Это она взялась петь, стирая вновь налипшие руны. Это она у портала и готова…

Под аккомпанемент неизвестного инструмента начала раскрываться воронка портала.

И снова цвет у нее неправильный, не голубой. Оранжево-зеленый. Выход в мир других империй и Бранвера. И нам остается только следовать неотвратимому зову порталов, который утягивает нашу сцепленную воедино сеть, чтобы крутить, вертеть, рвать, пытаться разделить, разметать, затерять нас в другом мире и не дать вернуться к исходной точке, к Вратам.

Это было жестко, даже слишком. Ни с чем не сравнить, даже в первые наши дни, когда порталы открывались чуть ли ни через терцию. Словно пространство между мирами не отпускало нас и утягивало обратно, а порталы продолжали утягивать нас дальше. Нас словно в разные стороны растягивало и закручивало, и состояние такое, будто мы белье, которое добросовестная хозяйка отжимает с помощью колеса и колотуши — еще чуть-чуть, и нас вывернет всех наизнанку.

Пока нас тянуло, песня два раза замолкала, и вместе с ней останавливались наши сердца, словно мы теряли свет маяка в страшную бурю. Но стоило песне зазвучать снова, как бешеный стук полусотни сердец врывался в пространство, давая очередную надежду. Вдруг получится.

В этот раз мы не вывалились бешеным клубком ополоумевших чудовищ, а застыли перед медленно открывающимся створом. Лязг, скрежет, странный свет прорывались в щель…и песня — мы на месте.

Странно было видеть поверхность Врат с этой стороны — каменные, абсолютно гладкие, ни единого узора или накладки.

Мы выстроились перед Вратами и выровняли дыхание, пропустили Рара вперед, а женскую часть отряда закрыли в кольцо.

Мы же обступили мелких. Их число словно удвоилось — так они старались все рассмотреть за широкими спинами и хвостами, а еще они совершенно не боялись и не скрывали любопытства. Для мелких каждый наш выход — отдельное событие, другой мир и другие эмоции, не такие тяжелые, как у нас, не такие безысходные и удручающие.

Створы открылись наконец и перестали скрипеть так, словно металлом по стеклу скребут, правда, для ускорения процесса Рар приложил усилие, навалившись на них грудью.

Вниз вели ступени, которые раньше, в предыдущие выходы, мы просто пролетали кубарем, успев прочувствовать их все своими ребрами, крыльями, хвостом. А теперь смотреть на них боязно, словно сейчас они встанут дыбом, стоит приблизиться, и сами атакуют.