Книги

Заплатить за все

22
18
20
22
24
26
28
30

Но зачем? Зачем ему Яська? Зачем ему моя дочь? Не только же для того, чтоб мне насолить! Да он забыл уже давно обо мне! А тут вспомнил неожиданно…

Причины его действий сейчас, безусловно, важны, но не первостепенны.

Первостепенно другое: что мне делать? Что?

Выдыхаю, промаргиваюсь от остатков слез.

Сажусь на полу, тянусь к телефону чисто машинально, прекрасно понимая, что даже позвонить некому. Вся моя жизнь в одно мгновение превратилась в пыль… Так бывает, да… Я видела такое. Но никогда не думала, что меня коснется…

Опять смотрю на кровать, выдыхаю…

Тварь какая… Мог бы и помочь…

Но Горелый и его предательство, которое не предательство, а закономерный итог наших недо-отношений, завязанных только на ненависти и сексе, уже не бьют так больно, как десять минут назад, когда весь мир обрушился мне на голову.

И Горелый добил своим “Пошла нахуй!”.

Сейчас мне глубоко плевать на него, его слова и то, что сегодня ночью я задыхалась в его лапах от счастья.

Встаю, отшвыриваю телефон на кровать, избегая смотреть туда, потому что брезгливо, и даже вспоминать мерзко себя такую, тупую самку. Правильно он меня послал… Хотя, все равно плохо. Мог бы помочь.

Он — единственный, кто хотя бы мог попытаться… Но ничего. Ничего! Справлюсь и без него!

Главное, успеть раньше, не дать Стасу инициировать процедуру установления отцовства! И, если не успею, не дать ему забрать у меня Яську! Будем плясать уже от того, что есть, к чему успею…

Надо в Москву. Надо билеты… А еще предупредить родителей, с которыми вместе сопровождаю детей, что они полетят обратно одни…

План намечается в голове, привычно структурируется по пунктам, и я принимаюсь его осуществлять.

И прячу, старательно прячу подальше вглубь сердца боль. Ужас, смертный, остро-ледяной.

Моя Яська сейчас среди незнакомых, чужих людей. Испуганная. Меня ждет. Зовет, может…

На глаза опять слезы наворачиваются, но я их смаргиваю, с остервенением вытираю щеки.

Все, Карина! Все! Все, блять! Это не поможет! И без того время потеряла, пока Горелого уговаривала и на полу валялась. Дура слабовольная. Кисель гребаный.

Все.