В первую мою поездку в колхоз я познакомился и сдружился с коллегой-этимологом Толей Журавлёвым. Помню, начало новой жизни отмечалось в местной столовой. Толя сказал: «Жаль, что наше пребывание в колхозе начинается с попойки». Но всё до поры до времени было хорошо: всего в меру — и работы, и отдыха. Но в конце, уже после моего отъезда, Толя, не терпящий хамства, сказал «пару ласковых слов» какому-то заводскому громиле и сильно пострадал в завязавшейся драке.
В 61-м году я ездил в колхоз с двумя сотрудниками ФБОН АН СССР (Фундаментальная библиотека общественных наук). Поздне́е библиотека получила новое имя — ИНИОН (Институт научной информации по общественным наукам) и новое здание рядом с метро «Профсоюзная». Я любил работать в уютных маленьких зальчиках этой библиотеки и очень жалел, когда она сгорела.
В колхозе нас приставили к кобыле весьма почтенного возраста, но с красивым именем
С одним из нашей троицы — Лёней Гордоном мы без конца болтали о поэзии и истории. Эрудированный историк, он рассказал нам много интересного, например, о знаменитом немецком учёном Фридрихе Ницше. Во время франко-прусской войны 1870–1871 гг. он был санитаром, и уже тогда у него, поражённого увиденным, появились первые признаки психического расстройства. В 1880-м, когда ему было всего 36 лет, болезнь резко обострилась, он уже не мог работать, оставил профессуру и последние 20 лет жизни провёл в лечебницах. После ухода Ницше из науки судьбу его трудов взяла в свои руки его сестра и обращалась с ними весьма бесцеремонно. Она опубликовала книгу брата «Так говорил Заратустра». В этой книге, написанной в яркой, афористической манере, излагался миф о
Обычно я ездил на уборку урожая с кем-нибудь из сотрудников Информэлектро — Сашей Сергеевым, Лёней Цинманом, Колей Перцовым. Там труженики села с утра тянулись на заработки в Москву, а мы, москвичи — на их поля, на уборку их урожая.
Райком давал Институту разнарядку — выделить на столько-то дней столько-то человек для работы в таком-то колхозе или совхозе. Я охотно соглашался поехать: может сказывалась крестьянская жилка? Но вот у Лёни Цинмана этой жилки не было, а он тоже обычно не отказывался. Вот и ездили мы чаще всего с ним. Запомнилась одна поездка. В каком-то колхозе около Талдома (север Московской области) устраиваемся в здании школы. В этой же комнате (классе) — работники завода «Серп и молот», человек 15. Прогуливаемся с Лёней по посёлку. Пора спать. Куда там! Наши соседи получили накануне деньги за работу и теперь гуляют с русским размахом: «Наш девиз —
Помню, мы с Лёней прореживали пшеницу. Её при этом поливают каким-то ядовитым составом против вредителей. Местные мужики от этой работы открещивались, боялись, что это скажется на их мужской силе. Мы с Лёней не отказались, и, кажется, не пострадали.
С программистом Сашей Сергеевым мы ездили в подмосковный совхоз недалеко от Бронниц. Как-то возвращаемся с поля. Я предлагаю: «Ну, что, Саша, может, в Бронницы съездим?» Он охотно соглашается: «Едем, что здесь-то торчать?» Поразмыслив, я говорю: «Да знаешь, Саша, неохота что-то ехать, устали!» Он отвечает: «Правильно! А что мотаться-то? Нас и отсюда никто не гонит!». И я вспомнил моего деда — старообрядца Акима Никитьевича (я писал о нём в первой книге моих воспоминаний). Как-то накосили мы с дедом сена, по лесным полянкам, тайком (как же — колхозная собственность! Буквально —
А с Колей Перцовым мы на колхозных полях без конца говорили о литературе. Сын известного филолога Виктора Перцова, автора книги «Маяковский. Жизнь и творчество», Коля рассказал о неизвестной мне остроумной книге пародий «Парнас дыбом», написанной в 20-е годы студентами Харьковского университета. Авторы берут известные стишки — «У попа была собака» или «Веверлей»:
— далее в пародической манере показывается, как об этом могли бы писать разные авторы, например, Блок:
А вот как писали бы разные авторы про серого козлика:
Пушкин:
Игорь Северянин:
Маяковский:
Книжка так заинтересовала меня, что в читальном зале Ленинской библиотеки я всю её переписал от руки, а дома перепечатал на машинке (компьютеров тогда не было). Потом её размножили и переплели в количестве нескольких экземпляров — для коллег, пожелавших её иметь.
Пора подытожить колхозную тему. Ехать в колхоз не очень-то хотелось, но всё-таки это было как бы продолжение лета, работа на природе, новые люди, новые впечатления. И сейчас мы иногда с удовольствием вспоминаем поездки в колхоз.
Я — геолог
В 1971-м на время летнего отпуска я решил поработать коллектором в геологической экспедиции Института геологии Академии наук. Хотелось побыть немножко в чужой шкуре.
Прилетели в Сочи. На окраине города, на берегу моря поставили наш грузовик, разбили палатки. В группе — шесть человек. Два сотрудника Института геологии — профессор Вера Фёдоровна и молодой кандидат геологических наук Светлана (фамилии не помню), два коллектора (крушители камней, носильщики тяжестей) — я и молчаливый, исключительно добросовестный молодой татарин Рустам. И ещё — шофёр Александр Иванович и повариха Таисия —
Знакомились, набирались сил перед работой: купались, загорали, рыбу ловили. Забрасывали в воду перемёт — длинный шнур с прикреплёнными к нему кусками лески с крючком на конце. Наш шофёр Александр Иванович, «народный умелец», запасся в Москве ведром (!) червей и на своей машине вёз их через всю страну, за тысячи километров. Зато потом у нас с червями проблем не было.